Умерла прекрасная Ирина Константиновна Скобцева.
Я писала статью к её юбилею – теперь это уже некролог…

ПРОЩАЙТЕ, КОРОЛЕВА

Я мало кого знаю, кто с таким достоинством и внутренней свободой, с таким чувством юмора умел нести свой почтенный возраст, оставаясь при этом живой, веселой и удивительно молодой в душе.
И счастливой.
Счастливой, несмотря на то, что выпало на ее женскую долю, как мало на чью.
Совсем юной – и ослепительно красивой – барышней она вышла замуж за молодого перспективного журналиста.
Брак распался: перспективный журналист нашел весьма перспективную новую жену.
Скобцева об этом говорила без печали, со свойственной ей легкой иронией. Но это же говорила женщина, уже встретившая любовь всей своей жизни. Что бы про это рассказала та юная актриса – мы не знаем.
А встретив ту самую любовь всей жизни, актера (тогда еще только актера) Сергея Бондарчука, с которым вместе снималась в фильме «Отелло», она полной мерой хлебнула советского морального кодекса: возлюбленный был женат, и супруга вместе с коммунистической партией так просто «здоровую советскую семью» разрушить не позволили. Кровушки попили всласть…
Она и про это шутила: «сначала задушил – потом женился».
Но между тем, как Отелло задушил Дездемону, и тем, как Бондарчук женился на Скобцевой, прошло больше трех лет.
И ради того, чтоб всю жизнь быть великому своему мужу не только любящей женой, но и другом, и помощницей, она пожертвовала многим. В том числе – отчасти – и собственной актерской судьбой, сложившейся далеко не так радужно, как могла бы.
Но тщеславие ей от природы было чуждо.
И к тому, что за ее спиной всегда шептались, что, дескать, «роли получает по блату», она относилась со спокойным юмором: знать бы всем, что это был за «блат»!
С годами ее изысканная красота только расцветала.
И мало кто догадывался, что ей в профессии ее красота только вредила.
Ей постоянно предлагали роли «голубых героинь», светских львиц в костюмных фильмах. Ну, понятно: Дездемона, Элен Безухова и прочие герцогини-баронессы. Красивые наряды и прически героинь, – невидимые миру слезы актрисы…
А она была превосходной характерной, даже комедийной, актрисой (кто не верит – пересмотрите фильмы "Серёжа", "Я шагаю по Москве", "Зигзаг удачи ", "Совсем пропащий", "Мой папа — идеалист", сделанные не самыми последними режиссерами!).
Но из красавиц, обычно, упорно куют героинь – вот и из нее ковали...
Ее мама-Марьяна из «Сережи» Георгия Данелии и Игоря Таланкина – обыкновенная мама, в меру своего понимания воспитывающая пятилетнего сына. И то, как она это делает, как сердится на шалости, как старается быть строгой, – из зрительного зала и по сей день смотрится временами очень смешно, а временами и раздражает. Так же, как раздражает ее мужа, Коростелева (Сергей Бондарчук), несогласного с ее методами воспитания…
У того же Данелии в «Я шагаю по Москве» Скобцева сама придумала себе эпизод, – совсем крохотный, ставший одним из актерских бриллиантов картины (битком набитой маленькими актерскими шедеврами). Ее женщину в телефонной будке и сегодня – спустя более полувека – невозможно вспоминать без улыбки. Как и вдову Дуглас из фильма «Совсем пропащий».
Эльдар Рязанов, один из ведущих комедиографов страны, предлагает ей главную (и самую смешную) женскую роль в своем «Зигзаге удачи», и какое же это наслаждение – смотреть, как первая красавица фотоателье Лидия Сергеевна мечется между мужем (Готлиб Ронинсон) и новоявленным богачом Орешкиным (Евгений Леонов), ни в чем не уступая двум прославленным комикам!
А восхитительная миссис Ларк в «Мэри Поппинс, до свидания» Леонида Квинихидзе – единственный персонаж фильма, кто вровень самой роскошной леди Мэри!
Ее фильмография насчитывает под сотню ролей, и далеко не все фильмы, в которых она снималась, были шедеврами, но когда сегодня пересматриваешь ее лучшие работы – иной раз не просто крохотные, а микроскопические, такие, как военврач в эпопее «Они сражались за Родину», когда видишь одни глаза над хирургической маской, или вереницу ее блистательных матерей главных героев – в «Оводе» Николая Мащенко, в «Моем папе – идеалисте» и в «Единожды солгав» Владимира Бортко, Варвары Степановны Ставрогиной в «Бесах» Игоря Таланкина, или первой жены художника в «Наследницах» Эльера Ишмухамедова, – начинаешь понимать, какой актерский диапазон «остался за кадром» в ее лучшие годы, когда всю себя она отдавала Бондарчуку и своим студентам во ВГИКе…
Судьба ей, гранд-даме отечественного кино, наносила удары – один страшнее другого. И остракизм, которому подвергся любимый муж на V съезде Союза Кинематографистов в 1986 году; и трагическая судьба последней картины Бондарчука «Тихий Дон»; и ранняя смерть обожаемого мужа, а затем и безвременная смерть любимой дочери Алены…
То, с каким мужеством и силой духа эта изящная женщина встречала эти удары, вызывает восхищение на грани сердечной боли…
И никогда – за всю ее долгую жизнь – никто от нее не слышал ни слова жалобы на судьбу.
…Мы с мужем время от времени бывали у нее в гостях – в квартире на углу Тверской и Брюсова.
Ходили по любовно сохраненному кабинету Сергея Федоровича Бондарчука, рассматривая фотографии и картины, смеялись фокусу, который она проделывала с крохотной своей собачкой – надевала на нее кукольную жилетку из тоненькой норки – и собачка падала на коленки, как подкошенная (это у них специально трюк был такой разучен для гостей).
Я училась у Ирины Константиновны красиво и вкусно готовить маленькую картошку в мундире, а потом мы ели с этой картошкой присланного ей (прямиком с Дона) донского рыбца – вкусноты нереальной.
Она силком мне втюхивала один из своих многочисленных флаконов Шанели (флаконы эти подарочные у нее скапливались в промышленных масштабах – и она раздаривала эти флаконы подружкам).
Мы разговаривали с ней о грустном и о веселом, и совершенно забывали, с какой прекрасной и царственной женщиной мы говорим. С какой ослепительной и невероятной. Потому что только истинная королева умеет не давить вас своим королевским величием…
Сегодня королева умерла.
Еще одной ослепительной звездой стало меньше на нашем тусклом небосклоне…
Ирина Константиновна, любимая, прекрасная!
Вас тут будет очень не хватать!
Царствие Небесное, светлая память.

ПЕЧАЛЬ МОЯ СВЕТЛА

Не стало Василия Семеновича Ланового.
Ему было 87, он был бодр и прекрасен, но нет у меня по нему этого чувства: «он умер – и опустела без него земля».
Не опустела.
Он жил настолько автономно, что о нем вспоминалось, лишь когда появлялась его новая работа, или когда случайно его где-то встретишь (всё реже) или на кинофестивале (куда он ездил охотно, и не особенно чинясь).
Он жил настолько автономно,  словно был писатель или художник, а не артист, которому просто по роду профессии постоянно и мучительно хочется где-то всё время «мелькать».
Ему не хотелось.
Он жил всю жизнь – как герои, которых он играл – с «прямой спиной».
Нет, Лановой, как говаривал незабвенный Велюров, любил «переодеваться». Он был в своём роде «озорник», и на сцене и на экране озорничал до глубоких седин, он мог и любил играть комедию, но даже там, или даже играя врага (каким, к примеру, был генерал Вольф в сериале про Штирлица), Лановой этой своей фирменной осанке не изменял.
Он, конечно, был последний романтический герой в стране.
Не потому, что столько лет был единственным, а потому что романтические герои обычно рано вымирают – и не только «от водки и от обид»...
Он, оставшись среди них последним,  жил за них за всех.
И сегодня, когда его не стало, можно с уверенностью говорить про него «последний».
Не потому, что иссякли люди – потому, что иссякли роли. Иссякло амплуа.
Иссяк персонаж, который всю жизнь будет таскать букетики чужой жене, оставаясь верным любви своей юности.
Который в чаду и беспамятстве пневмонии будет махать кайлом на морозе без малейшей жалости к себе, потому что «нас не надо жалеть, ведь и мы б никого не жалели!».
Который будет ставить на шхуне алые паруса – потому что по-другому его избранница не может, не должна выходить замуж…
Он и на сцене – что бы он ни играл в своем неизменном театре имени Вахтангова, в котором проработал всю свою жизнь насквозь, – в любой роли был хоть чуточку принц Калаф.
Он и женат был – трижды – на принцессах из сказки. На «лучших девушках СССР и его окрестностей».
Я, например, никого, кроме него, не могу себе представить рядом с Ириной Петровной Купченко.
Я не в смысле «про жизнь». Я в чужую жизнь даже не буду пытаться заглядывать – ни в чужую жизнь, ни в чужое горе…
Просто все остальные рядом с её статью выглядят немного смешно. Её царственную осанку и царственную стать пришлось немного «упростить» даже для Олега Янковского-Волшебника в «Обыкновенном чуде».
Ей «по размеру» был только Лановой.  Только Капитан Грэй. Только Принц Калаф.
Я была с ним знакома много лет, он любил бывать на фестивале, в команде которого я работаю – питерском фестивале «Виват кино России».
И всегда  мы старались на церемонии открытия придумать для него какое-то персональное шоу. Несмотря на все его регалии и чины – он охотно участвовал во всех наших дурачествах. Как они у нас пели дуэтом, на два голоса, украинские песни – Лановой и Алексей Васильевич Петренко, незабвенный наш «дядя Лёша»!
А если нужно было «раскачать» четырехтысячный зал БКЗ «Октябрьский» на овацию – он и тут был нашим «беспроигрышным вариантом»:
– Василь-Семеныч, из Пушкина-то что-нибудь прочтёте?
– А куда я денусь?
И он выйдет, и, сверкнув своим орлиным взором, встав в позу памятника Пушкину – с вознесенной над головой рукой – будет читать, и непременно не просто сорвет овацию, а поднимет весь огромный зал в едином порыве…
Я вот думаю сейчас – а кто-то кроме него умеет так естественно поднять руку, читая стихи – как делали в 19 веке?
Не знаю. Не припомню…
Прощайте, дорогой мой Василий Семенович!
Царствие Вам Небесное, земной поклон, светлая память.

Моя Мама сегодня скоропостижно ушла из Жизни.. Сердце разрывается.. Пожалуйста,господа журналисты,оставьте меня на время в покое...