Виктор Мараховский
Глава Фонда помощи хосписам "Вера" Анна Федермессер сняла свою кандидатуру в депутаты Московской городской думы по 43-му избирательному округу столицы. Идея "пойти в Мосгордуму, чтобы сделать власть милосерднее и человечнее" (предвыборный лозунг Федермессер) реализована не будет.
Причину она прямо назвала сама, затем ее слова подтвердили многие: травля.
Важны тут три момента.

Первый: травили общественного деятеля не какие-то условные представители/слуги/цепные пропагандисты режима. Совсем наоборот. Это были, по словам Федермессер, те, кого она "считала близкими по мировоззрению людьми", например "видный политолог, папа мальчика, с которым мой младший сын год ходил в один класс" (упомянутый политолог — член правления фонда "Либеральная миссия" и участник проекта "Открытая Россия" Ходорковского. То есть явно не пес режима).

Второй момент: сама экс-кандидат в столичные депутаты в своих формулировках предельно сдержанна. В том числе в отношении экс-конкурентки из команды Навального, в пользу которой Федермессер, собственно, "мочили".

И наконец, третий момент. Те, кто непосредственно вел охоту на Федермессер, вообще не смутились. Наоборот, дружно выступили с одобрением "мужественного поступка Нюты", отказавшейся (внезапно) "быть пешкой в грязной игре власти".

Эти три момента надо разъяснить. Ибо они наглядно показывают, чем, в сущности, является современная профессиональная борьба с российским государством.
...Вся штука вот в чем. По концепции "близких по мировоззрению", выдвижение в депутаты пусть даже их единомышленницы, но не революционерки — это коллаборационизм. Сотрудничество с оккупантами и предательство.

Дело в том, что на самом-то деле режим должен быть уничтожен. Поэтому он трусливо предпочитает видеть в депутатских креслах тех, кто борется за решение конкретных общественных вопросов, а не тех, кто принципиально борется за разрушение системы. И поэтому наверняка режим сам пригласил Нюту Федермессер во власть — чтобы расколоть ею оппозицию, цинично воспользовавшись тем, что она делает много реальных добрых дел и пользуется за это заслуженным авторитетом у реального общества. Это подло и гнусно со стороны власти — поддерживать тех, кто приносит пользу. Из-за этих предателей во власть не могут попасть по-настоящему лучшие люди.

В общем, как выразился с похвальной прямотой уже упомянутый политолог, участвовавший в травле: "коллаборанты обязаны понимать, что сегодня режим дает им деньги, статусы и привилегии, третируя за их счет революционеров".

Возможно, вы на этом месте немного удивитесь, почему революционер жалуется на то, что проклятый режим его третирует, а не берет на содержание. Возможно, кому-то это покажется нелогичным — как если бы лесоруб обвинял в безнравственности дерево, не желающее падать само.
Но фокус в том, что отечественные революционеры, они же рыцари свободы, они же борцы против режима — это вообще в первую очередь не идеология, не теория и даже не практика.

Это то ли сословие, то ли цех. С одной стороны, многие ништяки (статус и даже гранты) в нем переходят по наследству или через брак. С другой стороны, в революционеры могут также принять — по итогам долгой безупречной карьеры в революционной тусовке.

Но главная его черта — в том, что это цеховое сословие считает себя полноправным сонаследником и сопользователем России как ресурса (наравне с сословием чиновным).
И идеальная схема взаимодействия с российским государством видится этому сословию борцов как "обличения в обмен на финансирование".

Полезность такого симбиоза для самого государства революционное сословие обычно объясняет формулой из Стругацких (в разных вариантах) о том, что если "государство теряет способность к самокритике", то оно "принимается поощрять ошибочные тенденции, начинает ежесекундно порождать лицемеров и подонков <...> и в конце концов становится жертвой более благоразумных соседей".

На практике же, как легко заметить, никакая цель "продлить жизнь государству" путем внедрения во власть людей, способных задавать верные тенденции, — перед сословием революционеров не стоит. Наоборот. Появление во власти таких людей трактуется как предательство (что логично: любое улучшение качества государства уничтожает обличительскую профессиональную нишу).

Таким образом, мы видим парадокс: революционной борьбой с российским государством у нас занимается группа, претендующая на сословную ренту от этого государства.
И да: по факту она вполне готова грызть глотки тем, кто действительно желал бы снизить общественные претензии к власти путем исправления государственного механизма.

Потому что такие люди отнимают у революционеров будущее.

Виктор Мараховский

Вначале новости. В США раскручивается публичная дискуссия о выплате репараций негритянскому населению — за годы рабства. Ранее, в минувшем месяце, по этой теме впервые прошли дебаты в конгрессе. Озвучиваемая сумма — от 200 до 500 миллиардов долларов, которые должны пойти на "образовательные и экономические проекты" по спонсированию чернокожего меньшинства.

Прогрессивные деятели инициативу активно поддерживают. Так, в свежем материале "Лос-Анджелес Таймс" рабство в США приравнивается к геноциду евреев нацистской Германией. Автор напоминает: после войны, когда дискуссия о компенсациях только начиналась, им активно противились многие даже в самом Израиле. Выжившие и их потомки проводили демонстрации протеста, утверждая, что геноцид нельзя оплатить деньгами. Однако потом все успокоилось, и Германия к 1990 году выплатила Израилю около сорока миллиардов долларов.

Противники идеи в США указывают на то, что такое восстановление справедливости — несправедливо. Во-первых, рабство закончилось полторы сотни лет тому назад — то есть сейчас речь идет не о самих рабах, не об их детях и даже не о правнуках, а о прапрапраправнуках, в лучшем случае. Во-вторых, общее население Конфедеративных Штатов Америки на начало Гражданской войны составляло немногим более девяти миллионов человек, из которых три с половиной миллиона были рабами, а из оставшихся пяти с половиной — лишь 317 тысяч человек были рабовладельцами. Репарации же нынешним 35-40 миллионам афроамериканцев предлагается выплачивать из федерального бюджета, наполняемого налогоплательщиками. Подавляющее большинство этих налогоплательщиков являются потомками тех, кто никогда не владел рабами и не имел от рабства никаких прямых или косвенных доходов.

Более того: из нынешних 330 миллионов американцев огромная часть — потомки иммигрантов, прибывших в США после отмены рабства вообще без имущества — и поколениями работавших как проклятые. Почему за грехи небольшой прослойки, наделанные в седую старину, сегодня должны расплачиваться внуки тех, кто сам зачастую сбегал в Америку, спасаясь от преследований и геноцида?
Но прогрессивные деятели возражений не слушают: в их глазах справедливость — идеал, который не должен усложняться низменными фактами реальности.
...Для нас во всем этом интересна сама тенденция. Как известно, все западные тренды рано или поздно перекочевывают к нам — значит, самое время России подсчитать собственных "пострадавших рабов".
Тем более что от России требуют компенсаций и репараций не первое десятилетие. Не то чтобы настойчиво, но достаточно регулярно. Если провести аудит заявок на репарации, когда-либо звучавших с официальных трибун за рубежом, то получится, что мы с вами должны:
- Литве — от 28 миллиардов евро (по версии экс-президента Адамкуса);
- Латвии — 300 миллиардов (по подсчетам специальной комиссии — на каждого оставшегося гражданина Латвии получается порядка десяти миллионов рублей, мы подсчитали);
- Эстонии — 1,2 миллиарда евро (по подсчетам комиссии при Минюсте, цифра не окончательная);
- Польше — пока не удается определиться с суммой, она сформулировала конкретные претензии только к Германии (там сумма известна — 900 миллиардов, но Берлин платить не желает). Тем не менее работа в нашем направлении тоже наверняка кипит.
Ну и, наконец, на горизонте маячит Украина, где тоже фантазируют о суммах порядка 900 миллиардов.

Понятно, что сейчас применительно к России все эти игрища имеют характер анекдотов. Это сознают даже в Прибалтике, и мы периодически слышим оттуда милостивое "для начала достаточно признания исторической вины и символической компенсации в один евро".

Но времена меняются. И стоит помнить банальную истину: в случае радикального ослабления России (или самоослабления, что в нашей истории бывает чаще) многомиллиардные хотелки перестанут быть анекдотами. И выльются в довольно конкретные сценарии "взимания долгов". Тем более что сценарии "как мы будем раскулачивать Россию после того, как она неминуемо распадется" негласно имеются у множества наших соседей с 90-х годов и вовсе не сданы в архив.

А самое главное — у нас нет никаких причин хихикать над фантазирующими иностранцами. У нас самих в наличии достаточно граждан, искренне уверенных в том, что государство должно лично им и много.

Носители этого мировоззрения разнообразны, как морская фауна. Это и деятели искусств, которым российское государство обязано выдавать миллионы на обличение проклятого себя. И многоротый медиакласс, усиленно продвигающий схему "антивластный хайп + требование отступных".

В самом клиническом варианте — это странная секта "живых граждан СССР", среди догматов которой имеется и догмат о том, что "все недра России должны быть распределены по справедливости". После чего обалдевшим представителям собеса предъявляются требования о "выплате 14 миллиардов рублей каждому". Вам, возможно, смешно — но на Урале эти "живые граждане" превратились уже в настоящую проблему. Эти миллиардеры не платят по набранным кредитам (а многие из них — проблемные должники), и счет сумм там идет на миллионы.

Кстати: с учетом риска "взрыва закредитованности", о котором сейчас предупреждают в правительстве, ряды требователей компенсаций от страны могут резко вырасти. Кто не верит, может вспомнить демонстрации валютных ипотечников, которые сначала оформляли себе кредиты в евро и долларах, "потому что там процент ниже", и радовались своей хитрости, а после ослабления рубля начали выходить с плакатами и требовать от государства компенсации своих не оправдавшихся рисков.

Всех этих людей объединяет одно: они хотят получить от России деньги не за какую-то выполненную ими работу, а просто потому, что государство Россия — плохое, преступное и некачественное.

Разумеется, все кредиторы-самоучки России утверждают, что они хотят получить лишь уворованное у них "чиновниками и олигархами" (а кто спорит с тем, что уворовано много?).
Но штука вся в том, что когда доходит до конкретики — требования предъявляются не каким-то "жуликам и ворам", а государству, чей бюджет наполняется налогами работающих. То есть в том числе нас с вами. Выглядит это парадоксально, но парадокс легко сглаживается логичным рассуждением: "это государство плохое и прогнившее, оно позволило меня обокрасть. Так что пусть оно и платит". Логика, как видим, та же, что и в Америке: справедливость — вещь святая, не надо ее усложнять конкретикой.

Неслучайно идея о том, что государство — это не какая-то вражья орда, оккупировавшая общество, а то, что растет из общества и зеркально его отражает, отвергается любителями компенсаций яростно и без рассуждений.

А это значит, что в обозримые годы государство действительно должно. Оно должно убедить большинство своих граждан в том, что они — не его жертвы, а его соавторы. Что работать над его улучшением — это их повседневная обязанность.

И что справедливость не бывает простой.

Такой подход, конечно, никак не отменяет несправедливостей прошлого и настоящего. Но зато у него — есть будущее.