КОЛЮНЯ

Вот за своими бедами-проблемами и Колюнин юбилей зевнула...
65 было 14 февраля.
С Колей мы дружили много лет, со времен "Юности Петра", где он сыграл Меньшикова...
Это ему принадлежала знаменитая двусмысленная шутка, над которой среди наших приятелей кто только ни ржал (включая моего собственного мужа): "Павлова,  я без твоего языка - как без рук!".
И эта -  тоже была ничего: "Еременко красное пьет по-черному!".
А еще он любил представляться: "Народный артист Едрененко!".
Обожала я и его рассказ про то, как он оказался в конногвардейском полку ("мосфильмовском") в одной роте с Сашей Кайдановским, и как дневальный у того под подушкой обнаружил томик Пушкина, за что и решено было сделать "артисту" тёмную. И как вдвоем отбились - спина к спине...
До сих пор не могу себе представить Колюню мёртвым...
Здесь - его последнее большое интервью, которое я брала, вовсе не думая, что оно окажется последним...
Кстати, он мне тогда сказал: "Павлова, ну, нахера ты меня пытаешь? Ты и сама всё знаешь! Пиши давай, что хошь, а я подмахну!" - "Колюнь, а если навру!?" - "Да лан, всё равно подпишу. Ты и наврёшь хорошо!".
А потом - и некролог, который я тоже написала...
Эх, Колюня-Колюня...

НИКОЛАЙ ЕРЕМЕНКО: «Ни от чего не отрекаюсь - всё мое!»

     В 70-80-е годы по нему «сохла» как минимум половина женской части населения страны. Он был просто легендарно популярен. Бешеные страсти, которые бушевали в «юноше с лицом ангела» (как сказала о нем героиня фильма «У озера») равнодушными не оставляли никого, особенно барышень: «Ах, Жюльен Сорель!».
      Кумиром подрастающего поколения мужской части населения страны он стал позже. После фильма «Пираты ХХ века». Картину эта категория зрителей смотрела по многу раз, реплики заучивались наизусть, жестам и походке подражали, пытались скопировать тяжеловатый взгляд исподлобья. Во время просмотров по залу шелестели завистливые подростковые вздохи: «Во дает!».
       А поступил во ВГИК Николай Еременко-младший, как он сам заявляет, «по блату». Родители - театральные актеры в Минске. Очень известные в театральной среде. Сколько себя он помнит - рос за кулисами. Навидался всякого, в том числе и того, как дорого платят актеры за неудачливость в профессии... Отец, Николай Еременко-старший, сразу после фильма Сергея Герасимова «Люди и звери» стал популярным киногероем (самые-самые положительные роли). И когда Еременко-младшему пришло время выбирать профессию - выбирать, собственно, было не из чего: только одну профессию он и знал. А во ВГИК, на курс Бориса Бабочкина не поступил: опоздал. Так что на следующий год отец сам его повез в Москву, «показывать Герасимову». («Если бы при этом я обязательно должен был что-то говорить, то шансов у меня не было бы никаких, - не то что стихи или отрывки читать, слова из себя не мог выдавить, язык к гортани присох! Мне Сергей Апполинариевич так и сказал: «Понахальнее надо быть, молодой человек. Понаглее!») Так что, выходит, Герасимов и впрямь принял парня к себе на курс «по блату»: то ли за отцовы, то ли за его собственные красивые глаза. Принял, и слава Богу.
        Он, еще будучи студентом, снялся в фильмах учителя: небольшие роли в картинах «У озера» и «Любить человека»  сразу были замечены и Еременко тут же получил роль лейтенанта в «Горячем снеге». Это уже был первый заметный успех, следом за которым пришла... повестка в военкомат. Он попал в подмосковный конногвардейский полк вместе с Александром Кайдановским.
       - Я был парнем крепким, за себя постоять умел. И, в общем, «постоял» и за Сашу. У рядового Кайдановского под подушкой обнаружили томик Пушкина, а этого ребятки перенести не могли, решили «воспитать артиста в духе коммунизма». Ну, вдвоем отбились. Так вот служба и текла. Зато потом оба в седле держались, скажу без похвальбы, вполне прилично. В кино пригодилось...
        Жюльен Сорель в «Красном и Черном» принес первую большую популярность. Поклонницы, автографы, косяком посыпавшиеся предложения ролей, похожих на Жюльена как близнецы. При отсутствии московской прописки «звезде» жить приходилось,  где удастся: у ребят во вгиковской общаге, а то и на Белорусском вокзале («Зато к родине ближе!»). Впрочем, в молодости всё легко и весело, даже вокзальные ночевки...
       На тему «провинциал в Москве» можно писать романы. Будут в этих романах вещи абсолютно похожие, будут и совершенно индивидуальные. Уже популярный, всюду узнаваемый, снимающийся, модный, Еременко чувствовал себя не то, чтобы совсем чужаком здесь, но и не вполне чтобы «своим». О нем поговаривали, что он, мол, слишком самоуверен. Да он, в общем, и выглядел таким, с этим своим тяжеловатым взглядом исподлобья. Ему с успехом удавалось скрывать собственную закомплексованность, неуверенность в себе, которая постоянно подогревалась расхожим мнением, будто он - «удачливый красавчик, актерский сынок». И, как водится в таких случаях, он каждую минуту стремился доказать всем, а прежде самому себе, что нет, неправда, что он не просто «везунок»... И потому в «Пиратах» все делал сам, работал вровень с каскадерами, с бойцами-профессионалами. Так что пацаны в кинозале не зря ахали «во дает!». «Давал» и в самом деле он, а не дублер.
        Переход в другую возрастную категорию актеры переживают по-разному. Одни его даже не замечают: просто их герои постепенно взрослеют вместе с ними. Для других это болезненно: вчера еще был «молодой красавец», а сегодня вдруг предлагают роли «пап молодых красавцев». Тяжело...
        Николай Еременко как будто ждал этого перехода. Как будто специально к нему готовился. Кудрявый изящный юноша с мрачноватым взором внезапно исчез, а на его месте возник умный, сильный, жесткий, решительный мужчина. Такой, каким мы увидели его в лентах «Я объявляю вам войну» и «Снайпер», «Белые ночи» и «Крестоносец».
        А вслед за этим он всех удивил, внезапно «подавшись в режиссуру» и сделав на «Беларусьфильме» картину «Сын за отца», где сам и сыграл главную роль, впервые снявшись в паре с собственным отцом, Николаем Николевичем-старшим. И, надо заметить, что сановитый, вальяжный Еременко-отец, переигравший, кажется, всех на свете секретарей обкомов, директоров заводов и генералов, именно в этой ленте получил роль, ни на что прежде игранное не похожую. А нервный, сентиментальный и непрактичный (по жизни) Еременко-сын, как всегда оказался достоверен и убедителен в роли циничного и крутого «нового русского».
         С Николаем Еременко мы встретились на фестивале «Виват кино России» (он любит сниматься и просто бывать в Питере) и сразу же возник «хитрый» вопрос:
И.П.: Николай Николаевич, удовлетворите наше любопытство и любопытство наших читателей: весь кинематографический бомонд уже давно старается выглядеть по-европейски, а Вас никогда не увидишь в смокинге. Это принципиально?
Еременко: И вы сейчас радостно ждете, что я стану жаловаться на актерскую нищету, чтобы дядя-спонсор подарил мне смокинг? Да нет, не стану. У нас еще жизнь не для смокингов, а для телогреек. Иногда вот думаешь: может ли вообще  актер быть звездой в той стране, какова сейчас Россия, и светить с каких-то там небес? Вряд ли. Популярность, конечно, штука нужная. Для актера  это тот «бензин», без которого «двигатель» не работает. Это одно из важнейших условий профессии. Но она не должна обманывать прежде всего самого актера. Его зритель (и, в общем, реальный создатель его славы) – население той страны, где актер живет и работает. И если ты оказываешься «недосягаемой звездой», то, скорее всего, постепенно утрачиваешь понимание тех, для кого ты, собственно, и работаешь...
И.П.: Вы часто играете «отрицательные» роли (как, например, в фильме «Крестоносец»). Не боитесь Вы подобными ролями повредить своему имиджу и, в конечном счете, своей популярности?
Е: Я думаю, что популярности можно повредить только тем, что играешь плохо, а не тем, что играешь плохого. И, кроме того, мой каскадер Ерема вовсе не однозначно плохой человек. Жизнь стала жестока. Не всякая степень личной порядочности способна выдержать этот прессинг. Та, что послабее - ломается. Но когда приходит время расчета, у этого человека, однако, хватает мужества, чтобы не только взглянуть правде в глаза, но и привести в исполнение вынесенный себе приговор. Во всяком случае, мне этот характер был безусловно интересен.
И.П.: На съемках фильма «Пираты ХХ века», «Я объявляю вам войну», «Снайпер» и других, все трюки, как известно, Вы выполняли сами, без дублера. Может быть поэтому роль каскадера пришлась Вам так «по плечу»?
Е: Ну, об этом не мне судить. Кстати, на «Крестоносце» иные трюки, которые хотелось сделать самостоятельно, режиссер мне выполнять не давал. Считал, что каждый должен делать свою работу: актер играет, каскадер работает трюки. В «Пиратах» я в каком-то смысле испытывал себя «на прочность»: что могу и чего нет. Поставил перед собой такую задачу. Сам. Для самого себя и больше ни для кого. Справлюсь - хорошо, не справлюсь - буду наперед знать себе цену. Вообще, настоящий мужик познает себя только в своем деле и ни в чем ином. Дело - оно всегда с тобой, оно и после тебя останется. Поэтому надо делать его изо всех сил, сколько их есть.
И.П.: А в Вашей профессиональной жизни есть что-то, чем Вы гордитесь, и чего Вы стыдитесь?
Е: Ну а как же, есть, конечно. Хорошей работой (по собственному счету!) могу гордиться. Например, ролью Алексея Орлова в «Царской охоте» Виталия Мельникова. Или, например, тем, что в пяти картинах меня снимал мой учитель, Сергей Апполинариевич Герасимов. Больше чем я, у него снималась только Тамара Федоровна Макарова. И когда он дал мне первую характерную роль (Меньшиков в «Юности Петра»), тоже был рад, что именно он во мне эту характерность заметил. Другие почему-то не замечают. А стыдиться приходилось… нет, не за свою работу – я старался никогда не халтурить – а за те фильмы, в которых подчас соглашался работать. Ну уж тут «не до жиру»: если роль интересна, берешься за нее, несмотря на прочие минусы... А в общем – я ни от чего сделанного в жизни не отрекаюсь: все мое!
И.П.: Вы впервые сняли фильм как режиссер. Что Вас к этому побудило?
Е: Несколько мотивов было. С годами становишься более сентиментальным, что ли... Размывается ирония по отношению к родителям. Я для себя в последние годы заново открыл собственного отца. Какой он классный актер. Вспомните его работы в «Отступнике» у Рубинчика, в «Невозвращенце» у Снежкина. Актер ведь человек зависимый: играет то, что предлагают. Дали Еременко-старшему возможность проявить себя в новом необычном качестве – и вот результат. Он в отличной профессиональной форме, и мне захотелось к его 70-летию сделать ему подарок - большую роль в кино. К тому же мы вместе никогда не работали, и это хотелось попробовать. Сценарий был подходящий, а ставить некому. Вот я и решил рискнуть. Режиссерских амбиций у меня нет, меня вполне устраивает моя собственная профессия и за всю жизнь после института у меня была только одна пауза длиною в год - после фильма «Красное и черное». Но вот «завелся» на эту идею, и не успокоился, пока не реализовал её.
И.П.: А если бы не желание сделать фильм для отца, могла бы Вас заинтересовать идея взаимоотношений старшего поколения с сегодняшней реальностью?
Е: То, что я с годами острее ощутил в себе сыновние чувства, заставило меня по-новому понять и все поколение моих родителей. Эти люди ведь как-то строили свою жизнь, имели какие-то принципы, во  что-то верили, старались жить достойно. А потом всю их предыдущую жизнь взяли и зачеркнули: начинайте, мол, на старости лет жизнь сначала. А они в этой новой жизни ни черта понять не могут... Да что про старшее поколение говорить – наше-то поколение тоже с трудом приспосабливается. Мало приятного чувствовать себя товаром, и вряд ли я когда-нибудь научусь этот «товар» кому-то предлагать. Честно говоря, о будущем думать просто не хочется, хотя сегодня я, в общем, в порядке. И потому я уверен, что фильм «Сын за отца» совпал с умонастроениями многих людей в нашей стране.
И.П.: Как Вы себя чувствовали в новой «роли» - режиссера?
Е: О-о... Я ведь играл нечто похожее в кино. Писателя. А в жизни все оказалось иначе. В общем, я, конечно, понимал, что «подставляюсь». Ну, мой риск – мой и ответ.  Смешно было другое. Когда закончилось озвучание, я, по многолетней актерской привычке, домой засобирался. Словно шлагбаум опустился: работа, мол, окончена. А вот когда я сообразил, что я – режиссер, и работы у меня еще невпроворот, тут-то мне стало нехорошо... Тут-то я актерам позавидовал!
И.П.: А как с актерами работалось?
Е: Это разговор особый. И, прежде всего, о работе с отцом. Он ведь был довольно жесткий и властный родитель. Ну, за эту картину я им накомандовался вдоволь, за все мое подчиненное детство! Это я вам доложу... Николай Николаевич-старший, народный-перенародный, у меня как зайчик слушался! Вот тоже к вопросу о старшем поколении: дисциплина у них в крови! Батюшка работал как часы. Ну, а с Верой Алентовой, Владимиром Гостюхиным, Алексеем Булдаковым работать вообще кайф! С мастерами, с профессионалами своего дела – чего ж не работать? Все с полуслова понимают, все умеют...
И.П.: Известно, что во время съемок в Минске Вы получили предложение стать министром культуры Белоруссии и отказались после серьезных и длительных раздумий. Что Вас привлекало в этом предложении, и что все-таки побудило отказаться?
Е: Ну, это, конечно, было лестное для меня предложение. И по Минску, как оказалось, я здорово соскучился. Да ведь и не кресло предлагали, а Дело. Серьезное. Но подумал я подумал, и понял, что творческую ауру, которую создаешь всю жизнь, копишь, как скряга, эта работа и эта должность сожрет в неделю. Что соглашаясь, надо всерьез и практически навсегда прощаться с профессией. Это решило все. Я - актер. Я это дело люблю. Оно мое, и нечего от добра добра искать. Так что о решении своем я не жалею.
И.П.: Вы нередко бываете на кинофестивалях. От самих кинематографистов постоянно можно слышать «кому они нужны?». Вот и сейчас во время фестиваля «Виват кино России!» такие реплики тоже звучали. У Вас есть точка зрения на этот счет?
Е: Точка зрения одна: художник хочет, чтоб его фильм смотрели люди. И ему нужна возможность взглянуть в глаза своей аудитории. Если кроме как на  фестивале такой возможности нет, значит пусть будет фестиваль. Тем более такой - как этот. Где показывают наше кино, где полные залы публики. Кстати, на фестивалях ведь и сами кинематографисты получают возможность посмотреть работы друг друга. Хотя бы для того, чтоб понять: российское кино живо и хоронить его – занятие по меньшей мере преждевременное, а по большей – бессмысленное. Выживет.

       ...В дни фестиваля у Еременко-младшего по-прежнему отбоя не было от поклонников обоего пола. Бывший «романтический юноша-красавец», ныне «шикарный крутой мужик», Николай Еременко своим амплуа вовсе не тяготится. Работать любит. «Форму держит». Популярность свою воспринимает как должное: привык. И с чувством юмора, с самоиронией у него все в порядке. Этого добра у него - ого-го! А вот советом Мастера, Учителя, он так и не воспользовался. «Понаглее надо быть, молодой человек!».
        Не научился. Видно, теперь уж и не научится...

   Еременко Николай Николаевич, народный артист России (1994), род. 14 февраля 1949 г. в Витебске, в 1971 закончил ВГИК (мастерская С.Герасимова и Т.Макаровой) Лауреат премии Ленинского комсомола (1980). По итогам ежегодного опроса журнала «Советский экран» признан лучшим актером 1981 года («Пираты ХХ века»).
     Основные работы в кино:
1969 - «У озера». 1972 - «Любить человека»,»Горячий снег». 1973 - «Исполнение желаний». 1976 - «Красное и черное». 1977 - «Хождение по мукам»,»Трактир на Пятницкой». 1978 - «Тридцать первое июня». 1979 - «Пираты ХХ века». 1980 - «Юность Петра»,»В начале славных дел». 1982 -»Эскадрон гусар летучих». 1983 - «Шел четвертый год войны...» 1984 - «Лев Толстой». 1985 - «В поисках капитана Гранта». 1986 - «Личный интерес». 1988 - «Жизнь одна». 1989 - «Царская охота». 1990 - «Я объявляю вам войну». 1991- «Белые ночи». 1992 - «Восточный роман», «Снайпер». 1993 - «Троцкий», «Гладиатор по найму». 1995 - «Крестоносец». 1996 - «Сын за отца».     

НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА

В известие о смерти Николая Еременко поверить совершенно невозможно.
Просто потому, что Еременко и смерть – понятия несовместимые.
Он был Николаем Николаевичем Еременко, народным артистом России, только для совсем малознакомых людей.  Для всех, кто знал его ближе, он был Колей, Колюней. Знаменитый артист, завоевавший немыслимую популярность буквально с первых шагов в кинокарьере, и никогда этой популярности не утрачивавший – на протяжении всех 30 лет работы в кино, – Еременко по жизни представлял собою довольно необычное переплетение закрытости и доверчивости, самоуверенности и незащищенности, солидной вальяжности и совершенного мальчишества.
В 70-80-е годы по нему «сохла» как минимум половина женской части населения страны. Он был просто легендарно популярен. Бешеные страсти, которые бушевали в «юноше с лицом ангела» (как сказала о нем героиня фильма «У озера») равнодушными не оставляли никого, особенно барышень: «Ах, Жюльен Сорель!».
      Кумиром подрастающего поколения мужской части населения страны он стал позже. После фильма «Пираты ХХ века». Картину эта категория зрителей смотрела по многу раз, реплики заучивались наизусть, жестам и походке подражали, пытались скопировать тяжеловатый взгляд исподлобья. Во время просмотров по залу шелестели завистливые подростковые вздохи: «Во дает!».
Он был из актерской семьи. Родители – очень известные театральные актеры в Минске. Парень рос за кулисами. Навидался всякого, в том числе и того, как дорого платят актеры за неудачливость в профессии... Отец, Николай Еременко-старший, был популярным киногероем (самые-самые положительные роли). И когда Еременко-младшему пришло время выбирать профессию - выбирать, собственно, было не из чего: только одну профессию он и знал. Отец сам его повез в Москву, «показывать Герасимову». («Слова из себя не мог выдавить, язык к гортани присох! Мне Сергей Апполинариевич так и сказал: «Понахальнее надо быть, молодой человек. Понаглее!»).
-         Он, еще будучи студентом, снялся в фильмах учителя: небольшие роли в картинах «У озера» и «Любить человека»  сразу были замечены. Это уже был первый заметный успех, следом за которым пришла... повестка в военкомат. Он попал в подмосковный конногвардейский полк, и через два года воротился в кино «лихим кавалеристом».
Жюльен Сорель в «Красном и Черном» принес первую большую популярность. Поклонницы, автографы, косяком посыпавшиеся предложения ролей. При отсутствии московской прописки «звезде» жить приходилось,  где удастся: у ребят во вгиковской общаге, а то и на Белорусском вокзале («Зато к родине ближе!»). Впрочем, в молодости всё легко и весело, даже вокзальные ночевки...
       На тему «провинциал в Москве» можно писать романы. Уже популярный, всюду узнаваемый, снимающийся, модный, Еременко чувствовал себя не то, чтобы совсем чужаком здесь, но и не вполне чтобы «своим». О нем поговаривали, что он, мол, слишком самоуверен. Да он, в общем, и выглядел таким, с этим своим тяжеловатым взглядом исподлобья. Ему с успехом удавалось скрывать собственную закомплексованность, неуверенность в себе, которая постоянно подогревалась расхожим мнением, будто он - «удачливый красавчик, актерский сынок». И, как водится в таких случаях, он каждую минуту стремился доказать всем, а прежде самому себе, что нет, неправда, что он не просто «везунчик»...
Переход в другую возрастную категорию актеры переживают по-разному. Николай Еременко как будто ждал этого перехода. Как будто специально к нему готовился. Кудрявый изящный юноша с мрачноватым взором внезапно исчез, а на его месте возник умный, сильный, жесткий, решительный мужчина. Такой, каким мы увидели его в лентах «Я объявляю вам войну» и «Снайпер», «Белые ночи» и «Крестоносец».
        А вслед за этим он всех удивил, сделав на «Беларусьфильме» картину «Сын за отца», где сам и сыграл главную роль, впервые снявшись в паре с собственным отцом, Николаем Николевичем-старшим. Фильм взялся ставить специально для отца, чтоб к его 70-летию подарить ему большую интересную работу. А нервный, сентиментальный и непрактичный Еременко-сын, оказался достоверен и убедителен в роли циничного и крутого «нового русского».
Коля отца побаивался и любил. Смерть Николая Николаевича-старшего в минувшем году была для Еременко-младшего тяжелым ударом. Впрочем, он своими бедами особо делиться не любил. Производил на всех впечатление человека, у которого всегда все «тип-топ».
Он был полон жизни. Спортивен. Совершал опрометчивые поступки, рассудительностью не отличался. Свою знаменитую красоту называл пренебрежительно: «смазливая мордашка»… Успехами не гордился. Все время хотел большего. Любил и умел работать. Был ироничен, и, прежде всего, по отношению к себе. Представить его мертвым невозможно; смерть его воспринимается как очередной Колюнин розыгрыш…
Умер, как умирают настоящие мужики. Не болел, не скрипел, не жаловался. Упал и все. Сразу разорвались и мозг и сердце. И в кино, и в жизни одним настоящим мужчиной стало меньше.