Александр Запольскис, 16 мая 2019

Особенностью государственной политической системы США является наличие многочисленных «фабрик мысли». Официально являясь практически никем, в лучшем случае частным клубом «по интересам», они тем не менее играют ключевую роль в формировании не только общественного мнения, но и политики государства в целом. Через них реально властвующие в стране люди, кланы и прочие лидерские группы прощупывают общество на степень готовности к принятию новых политических и экономических курсов, а также запускают процессы общественного обсуждения, впоследствии заканчивающиеся принятием идей уже в качестве официальной государственной стратегии Соединенных Штатов.

Одним из подобных мест заслуженно считается аналитическое издание The National Interest (за которым стоит Генри Киссинджер), дважды в месяц публикующее мнения ведущих экспертов страны по военно-политической тематике. 12 мая 2019 года в нём вышла статья под совершенно прозрачным заголовком «Договориться с Россией о сферах влияния» (Striking a Deal with Russia on Spheres of Influence).

На примере событий в Венесуэле автор логично обосновывает простую мысль. Если бы не внешнее российское вмешательство, правительство Мадуро давно бы рухнуло, и власть в стране оказалась в руках «нужного для Америки человека». В свою очередь наглядная победа Вашингтона в Каракасе обеспечила бы наращивание успеха в остальных спорных точках «американского мира», в том числе на Кубе. Но увы, эти «противные русские» к идеям доктрины Монро относятся откровенно наплевательски, чем создают серьезную проблему и даже угрозу для США.

Раньше Америка располагала экономическими и военными возможностями своевременно и решительно на подобные угрозы отвечать практически. В том числе военной силой. Однако сейчас реальность такова, что даже про отправку ста двадцати тысяч солдат для умиротворения Ирана Дональд Трамп вынужден рассуждать исключительно теоретически. Под ироничный свист критиков из СМИ с одной стороны и неодобрительное гудение в Сенате — да кто ж тебе позволит-то! — с другой.

С тех пор времена переменились кардинально. Соединенные Штаты больше не могут продолжать атаковать везде, где это нужно, как того требует стратегия мирового лидера. Этап американской геополитической экспансии закончился. Причем размер захваченного пространства явно превосходит возможности Америки по его надежному удержанию. Именно отсюда берут свое начало корни идеи возврата к доктрине Монро. Под сетования о некоторой чрезмерности расширения зоны западного влияния на территории, традиционно входившие в сферу русских геополитических интересов, The National Interest предлагает простую логику рыночного обмена.

Раз всё захваченное Америка удержать не в состоянии, а Россия не только не согласилась считать себя побежденной, а в течение последних пяти лет она явно и довольно успешно отыгрывает потери постсоветского периода, наиболее разумным выглядит идея разменять пространство на время. Русские не лезут в «Америку для американцев», в ответ на что американцы прекращают вмешательство в Восточную Европу, Черноморский регион, Среднюю Азию, Кавказ и Закавказье, а также соглашаются учитывать российскую позицию на Ближнем Востоке и в Африке.

Читая это, надо признать, сейчас очень трудно удержаться от классического — «ну, а мы вам в течение двух лет что говорили?». То есть закончился не просто Pax Americana, начался системный распад глобального общего мира на закрытые и очень жестко изолированные экономические кластеры.

Суть происходящего очень проста. Пока имелось свободное пространство для экспансии, производство легко размещалось где угодно. Генерируемые им товары продавались на новых территориях, тогда как прибыль аккумулировались в США. Ну, или в оффшорах американских корпораций. Теперь свободный рынок закончился. Определяющим стал внешнеторговый баланс, по сути, означающий итоговый экономический результат общей совокупности всех финансовых и инвестиционных операций. А он для США отрицательный. Сколько бы прибыли с зарубежных инвестиций ни получали американские ТНК, общая стоимость импортируемых товаров и услуг оказывается много выше.

То есть в итоговом смысле Америка разоряется. Пусть еще не обвальными темпами (не дай бог, иначе рухнет вся мировая экономика, и 90-е годы покажутся милым детским лепетом), но 910 млрд долларов «минуса» совокупной внешней торговли — это 4,73% ВВП США (19,2 трлн за 2018 год). Десять лет сохранения такой тенденции, и не поможет даже пресловутый печатный станок. Более того, попытка решить проблему безудержной денежной эмиссией в считанные годы загонит Америку в положение Венесуэлы, и доллар станет не нужен вообще никому.

Вариантов развития событий существует ровно один. Сохранять глобальный общий рынок дальше для Вашингтона самоубийственно. Все деньги мира уходят в Китай. Американским корпорациям там свободы нет. Они обязаны играть по китайским правилам на пользу китайского государства или разориться и уйти с рынка, а значит — умереть.

Проект Трампа «Make America great again» являлся попыткой договориться с американскими ТНК по-умному и мягко. Мол, мы все в одной лодке, мы, безусловно, любим Америку, и выжить мы можем только совместными действиями на общее благо. Но как становится очевидным сейчас, корпоративная жадность оказалась сильно выше патриотизма. Правда, надо признать, не последнюю роль в этом играет выпестованный самими корпорациями американский политический популизм.

В общем, снижением корпоративных налогов и прочими преференциями переманить корпорации назад в Америку не удалось. Добровольно идти на убытки по переносу производства в США они отказались. В результате у Соединенных Штатов остался единственный вариант дальнейших действий — жесткое закукливание внутри некоего собственного мира.

Со строгим соблюдением в нём ряда базовых правил. Экономические законы в нём устанавливают и меняют только США. Доллар является единственным платежным средством. Товарный импорт предельно затрудняется откровенно запретительными пошлинами. Всё необходимое производится исключительно внутри. Это называется кластер, и сейчас речь идет лишь об итоговой конфигурации его границ.

Хотя Америке на данный момент теоретически принадлежит половина мира, попытка впихнуть ее в американский кластер провалилась еще в 2015—2016 годах, когда Обама не сумел протолкнуть TTIP и TTP на американских условиях. Китай задавить не выходит. Европа не сдается тоже. Кстати, сальдо торгового баланса с ней, хоть и меньше китайского, но всё равно стабильно отрицательное.

Таким образом, единственной устойчивой конструкцией сегодня там как раз и является доктрина Монро. В этой конфигурации США имеют абсолютное экономическое и технологическое превосходство над всеми остальными странами обеих Америк, позволяющее сохранить доминирование над ними на протяжении длительного времени.

Именно этот временной отрезок сейчас и служит тем призом, на который аналитики The National Interest предлагают обменять часть захваченного Штатами геополитического пространства. А так как политика всегда является производной от экономики и вытекает из нее, именно складывающиеся экономические предпосылки и вынуждают американские фабрики мысли начинать подготовку нации к глобальным геополитическим переменам.

Надо сказать, непростым. Больше века, начиная еще с Рузвельта, если не раньше, американский народ жил в убеждении нужности ему буквально всего мира. Теперь мировоззрение требуется быстро поменять на противоположное. Главное — жизнь в собственной деревне, а весь мир может (и должен) идти лесом, в наши дела не вмешиваясь. Это непросто. Инерция мышления — серьезная штука. Но другого выбора действительно нет.

Почему предложение адресовано не Китаю? Потому что экономически Вашингтон с Пекином оказались слишком тесно связаны. Практически как сиамские близнецы. Чтобы выжить, Америке критично важно эти связи разорвать. Китаю для выживания их требуется сохранить. Если не навсегда, то как можно дольше. Проблема достигла той степени запутанности, когда допустимым инструментом решения начинает казаться даже большая война. Договориться с тем, с кем вынужден будешь воевать, невозможно даже теоретически.

Тогда как отношения с Россией значительно проще, а главное — понятнее. Экономически мы не связаны практически никак. Геополитически российское положение вообще довольно сильно смахивает на американское. Москве точно так же остро необходимо формировать собственный экономический кластер, границы которого (Восточная Европа, Средняя Азия, Кавказ) весьма далеки от потенциально американского, что исключает пограничные конфликты. При этом Кремль обладает существенным международным влиянием, в том числе на всех ключевых противников США. Включая КНР. Не абсолютным, не решающим, но достаточно веским.

А самое главное, достижение цели требует от России интеграции и налаживания прочного системного взаимодействия с территориями, на протяжении долгого времени прямо тяготевшими к США. Например, Средняя Азия и Восточная Европа — в течение всего постсоветского периода, а Западная Европа — так вообще с момента окончания Второй мировой войны.

Не сказать, что американцы там имеют абсолютную власть, с ней у них сейчас проблемы даже в подконтрольной Украине, однако имеющегося влияния для политической торговли о разделении сфер влияния пока еще достаточно. Более того, в случае успеха у Вашингтона появляется шанс подтолкнуть Пекин к формированию аналогичного кластера в границах АТР.

Хочется отметить, что всё сказанное выше было понятно, еще когда в президентской гонке 2016 года в группу лидеров прорвался Трамп, и мы тут все обсуждали вопрос: кто из кандидатов для России выглядит предпочтительнее. Хиллари Клинтон нацеливалась на гегемонию любой ценой. Включая большую войну, в том числе ядерную. У эльфов к войнам вообще отношение насквозь инфантильное. Что? Драка? А давай! И тут же арматуриной по голове, ибо для победы все средства хороши. На этом фоне позиция альтернативного кандидата по реорганизации мироустройства в своего рода новые феоды выглядела однозначно выигрышнее.

Теперь накопившиеся экономические перемены, наконец, довели процесс до необходимости начала их соответствующего геополитического оформления. Отсюда и очевидное начало прощупывания взглядов оппонентов на идею возврата к сферам влияния. Об этом написал американский ведущий аналитический журнал. Скорее всего, именно об этом Майк Помпео и говорил с Владимиром Путиным в Сочи. Об этом в очень скором времени массово заговорят из каждой подключенной к интернету кофеварки. Слишком немного у Америки осталось времени.