Natalie Efimova написал(а):

В ожидании "Вертинского"

Признаюсь, честно - эпоха и музыка не моего возраста и круга общения. Может, кому-то в этом стыдно признаться. Мне - нет.

Я родилась в семье, где слушали Клавдию Шульженко. И в возрасте сиденья на горшке задолго до начала антиникотиновой кампании наслаждалась пластинкой, добытой где-то почти с военным боем:

- Давай закурим, товарищ, по одно-ой. Давай закурим, това-рищ мой...

С годами начала погружаться, особенно когда стали много писать о женщинах семьи Вертинских.

И вот - грядет кино.

Масштаб в анонсах Первого впечатляет, мягко говоря. Хотя после соболей "Годунова" и "Грозного" проделать это со мной всё сложнее.

- История Александра Вертинского в сериале охватывает 37 лет и семь стран. Съемки проходили в России, Турции и Венгрии. Париж снимали в Будапеште и Санкт-Петербурге, Голливуд — в Стамбуле, а кабаре и рестораны — в построенных декорациях в Санкт-Петербурге. Например, ресторан «Магнолия» образца немецкого ар-деко был создан специально для шестой серии. Это огромное помещение с полукруглой сценой и ступенями, вертикальными светильниками. Здесь танцуют танго Марлен Дитрих (Виктория Исакова) и Александр Вертинский (Алексей Филимонов), разливают шампанское и, конечно, исполняют песни шансонье. Всего за время съемок было задействовано 340 декораций.

О персоналиях, причастных к съемкам:

Идея сериала возникла у генерального директора Первого канала Константина Эрнста в 2013 году. Режиссером он предложил стать Авдотье Смирновой. После этого началась ее работа вместе с Анной Пармас над сценарием. Затем к ним присоединился Джон Шемякин. Консультировал историк эмиграции Иван Толстой. Сценарий был одобрен дочерьми Александра Вертинского — Марианной и Анастасией. В качестве инвесторов и продюсеров выступили Первый канал, бизнесмены Роман Абрамович и Сергей Адоньев.

Ну, на Авдотью традиционно падает тень супруга, поэтому никто ничего хорошего не ждет. Кроме близкого круга Чубайса и армии белых пальто.

Однако я успела прочитать рецензию коллеги по Дзену (Записки актера), оценившего первые серии на предпоказе в кинотеатре "Художественный".

При том же изначальном скепсисе, что у нас - абсолютный восторг от увиденного. Восхищение трудами съемочной группы и актерскими работами. Стиль, атмосфера, характеры! Полная победа над зрителем.

Сдуру дочитала отзыв до конца.

... самое главное - он настолько хорошо снят и смонтирован, настолько погружает в атмосферу, что поступает подло - он заставляет таких, как я (поверхностно или вовсе не знающих Вертинского) думать что так всё и было, а сам шансонье безвольный, бесхребетный наркоман. (...) Да, актёр очень похож на Вертинского, но только внешне. Его герой совсем другой человек. Настоящий Вертинский делал операцию в поезде, был смел и любил Родину. А нам показали труса и предателя. Зачем?

Ну, этот вопрос мы уже устали себе задавать.

Поэтому я - опять же не от далекого ума - штудировала в выходные книжки о Вертинском. Меня поразили отрывки из сборника воспоминаний Лидии Вертинской "Синяя книга любви" (вряд ли найдете целиком, тираж был, вроде тысяч 5 экземпляров, но журналы давали выдержки). И "Дорогой длинною" - рукопись самого Вертинского.

Хоть она не охватывает всю его жизнь, уже первые страницы меня захватили. История рано ушедших отца и матери написана с таким теплом и светом, с такой неподдельной детской искренностью, что я читала чуть ли не в слезах. А сочетание признаний "я взял, украл, позаимствовал" (это чистая правда, поскольку сироту отдали злой тетке) с описанием еды, от которого забьются в завистливых конвульсиях авторы нынешних кулинарных шоу (а Саша был просто хронически голоден) и абсолютно не вяжущимся с общей жуткой реальностью бытия рассказом, почему он стал актером, вообще потрясло.

На случай, если вы не сразу доберетесь до книги, позвольте предложить вам эту цитату:

«Около алтаря и наверху в притворах, была живопись Нестерова. Как утешала она! Как радовала глаз, сколько любви к человеку было в его иконах! Вот Борис и Глеб, похожие на царевичей из русских сказок. Вот «Рождество Христово» — созвездие, приведшее волхвов к яслям. Вот великомученица Варвара… И все это на фоне русских задушевных пейзажей со стройными ёлочками и юными подростками-берёзками. А какая вера светилась в глазах этих мучеников!

Если Васнецов покорял и даже пугал мощью своей живописи, если его святые были борцами за веру, крепкими и мужественными, то святые Нестерова выглядели просветлёнными и благостными, тихими и примирёнными с жизнью, которую они принимали как она есть, но в самой глубине её — находили источники душевной чистоты русского народа.

Образ Богоматери был наверху, в левом притворе. Нельзя было смотреть на эту икону без изумления и восторга. Какой неземной красотой сияло лицо Богоматери! В огромных украинских очах с длинными тёмными ресницами, опущенными долу, была вся красота дочерей моей родины, вся любовная тоска её своевольных и гордых красавиц. Я окаменел, когда увидел впервые эту икону. И долго смотрел испуганно и беспомощно на эту красоту, не в силах оторвать от неё глаз. Много лет лотом, уже гимназистом, я носил время от времени ей цветы. А внизу, в храме, по субботам, во время торжественного богослужения, пел хор Калишевского. Как пели они, эти мальчики! Как звенели их высокие стеклянные голоса! Какими чистыми горлицами отвечали им женские! Как сдержанно и тепло рокотали бархатные басы и баритоны мужчин!

Великим постом на Страстной неделе посреди церкви солисты из оперы пели «Разбойника Благоразумного». Моя детская душа не могла вместить всех этих переживаний. Точно чьи‑то невидимые ангельские руки брали её и, как мячик, подбрасывали вверх — к самому куполу, к небу! Как радостно и страшно было душе моей, как светло! И, наконец, самое главное. По ходу службы из алтаря появлялись в белых стихарях тонкие и стройные мальчики чуть постарше меня и несли высокие белые свечи. И все смотрели на них!

О, как завидовал я этим юным лицедеям! Вот откуда взяло своё начало моё актёрское призвание!»

********

И тот же самый человечек пишет не без отвращения, как они с мальчишками губами воровали монетки с мощей святых в Лавре, будто бы прикладываясь к ним. Чтоб паломники их ни в чем не заподозрили.

Моя любовь к слову и красоте выражений заставила сохранить на память фразы:

«Весна ещё только высовывала нос на улицу, а мы уже в распахнутых пальто шли ей навстречу».

«Мы разводили костёр, жарили на палочках старое украинское сало, курили до тошноты и бегали взапуски, собирая хворост, и пили, пили воздух. Украинский воздух! Воистину это были самые счастливые дни моего детства».

Такой прелести я насобирала страниц десять, не буду вас ею грузить. Тем более, что дальше я гадала - чем и как жил молодой человек, вечно откуда-то изгнанный, голодный, плохо одетый Что и как его в этой жизни держало на плаву.

Вертинский не сильно-то и хотел впускать посторонних в свою жизнь. И сейчас все начнут цитировать его фразу про то, как он не любил мемуары.

Чтоб вы чувствовали себя круче, дам всё его высказывание целиком:

«Имейте в виду — я не люблю людей своего возраста. А мемуаров я просто терпеть не могу и никогда ничьих не читаю. Они старят нас, актёров. И ещё я заметил, что когда человек напишет их — так обязательно в скором времени «кокнется», то есть отдаст концы. И если я решился написать эти воспоминания, то только под настойчивым давлением молодёжи, которая уже четырнадцать лет, как я вернулся, уговаривает меня написать книгу. А молодых я люблю. Мне приятно и весело с ними. Во всех своих поездках я окружаю себя молодыми людьми. И они, как галчата, разевают рты, слушая мои нескончаемые рассказы о моей долгой и, по правде сказать, небезынтересной жизни».

Еще мне понравилось его мнение о телевизоре. Оно наверняка совпадет с чувствами ныне живущих. А наш Пьеро, между тем, ушел в другую жизнь в 1957 году.

«Я ненавижу телевизор. Из‑за него приходится выкидываться из кабинета уже в семь часов вечера: приходят подружки дочерей. Я собираю свои несчастные листки и черновики и иду покорно в столовую — работать. Если там не гладят и не кроят. Пристроившись где‑нибудь на уголке, я с трудом выковыриваю из головы какие‑то «воспоминания», крепко закрыв три пары дверей, чтобы не слышать, как уважаемые товарищи по искусству орут благим матом, изображая волевых людей и героев!

За что мне сие?.. Даже разложить свой материал на столе нельзя как следует. Стол завален учебниками. Трогать их нельзя. Дочки вернутся после телевизора доделывать уроки и т. д.

А меня сейчас уговаривают купить магнитофон. Нет! Дудки! Через мой труп!»

Вот здесь, пожалуй, пока остановлюсь.

Во-первых, потому что фильм еще впереди и будет о чем поговорить.

Во-вторых, третий день пытаюсь понять, что Александр Николаевич называл вагоном Персона, который ему с товарищами не подали однажды на гастролях. Полагаю, сериал откроет мне эту тайну. И покажет вагон воочию. За что он его так обозвал?

Из письма жене (Биби это Марианна Вертинская, старшенькая):

«Ростов, 21 сентября 1944 г. Моя маленькая Пека!
Я начинаю скучать по вас с Биби на следующий день отъезда. Вот уже второй день, как я не нахожу себе места и считаю дни, когда вернусь домой.
Поездка была малоприятной. Начать с того, что вагона Персона в Минводах не оказалось. Какая-то девица на станции забыла передать его депешу своему начальнику, поэтому мы мокли под дождем 2 часа на перроне, пока вагон отыскивали и прицепили. Мы ушли из Минвод с опозданием на 15 минут. Вагон оказался третьего класса, холодный. Без света, с разбитыми окнами... Мы согревались коньяком и заснули на твердых деревянных скамьях, дрожа от холода!».

Ну что - рискнем посмотреть?

Атмосфера-то, как пишут - огого!