В год 30-летия со дня фатальной автокатастрофы под Ригой, в которой погиб Виктор Цой, в Петербурге начала свою работу выставка-открытие: около 100 работ и полароидов Виктора Цоя, выполненных в период с 1987 по 1990 годы — публика никогда не видела их ранее (читай — сенсация!). Напевая песню «Кончится лето», написанную в год трагедии, редактор рубрики «Искусство» Саша Генералова задает вопросы куратору выставки Дмитрию Мишенину — лидеру арт-группы Doping-pong.

Последние годы жизни Цоя в Москве — какие они были? Чем его работы «московского» периода отличаются от того, что он делал в Ленинграде?

Парадокс для всех поклонников звезды Ленинградского рока в том, что это выставка московского художника Виктора Цоя с работами, созданными им с 1987 по 1990 год. Почему так четко обозначен этот период? Потому что это действительно отдельная часть жизни Цоя. В 1987 году Виктор приехал в зимнюю Ялту на съемки фильма «Асса» без документов. У него украли паспорт и записную книжку, и Цой словно начал жизнь с нуля. Об отсутствии паспорта он вспомнил только спустя пару лет, когда для оформления выезда за границу потребовались документы, а вот новую записную книжку купил сразу. И первой записью, занесенной в эту книжку, стало имя Наташи (Наталия Разлогова — Прим. ред), с которой Виктор познакомился той ялтинской зимой. Наташа стала его другом, а впоследствии — спутницей и музой. Встреча с ней обозначила начало нового Московского периода. В Ленинграде Виктор делал в смешанной технике графические и живописные работы небольшого формата и даже миниатюры, которые тоже представлены на выставке.

1988 год стал для Виктора знаковым — он окончательно расстался с Питером, продолжая много рисовать. Виктор постепенно смог увеличивать формат своих картин, выполненных на клеёнках и холстах, так как появилось место, где он мог спокойно работать и их хранить. А в 1990 году он полностью перешёл на акрил и холсты, что стало возможным благодаря поездкам за границу, где Цой закупил недоступные в Союзе материалы для живописи: фирменные профессиональные кисти, маркеры, фломастеры, краски и прочее. До этого все материалы для своих друзей художников привозила Джоанна Стингрей, стараясь обеспечить каждого хотя бы гомеопатическим минимумом красок для творчества. И поэтому картины Виктора, относящиеся к Ленинградскому периоду, в основном миниатюрного формата.

Все то, что мы увидим в KGallery, было частью оформления их с Наталией Разлоговой квартиры в Беляево: как выглядело это пространство, чем они его наполняли?

Абсолютно верно. Я в этой связи даже ввёл определение выставка-квартирник. Виктор поселился в московском районе Беляево и там своими работами он украшал стены их с Наташей комнаты, которая превратилась в его галерею и мастерскую одновременно. В московский период, в 1988-89 годах, он переходит от фломастерных рисунков и раскрашенных фотографий к клеенкам и холстам. Многие из них крепились к карте звездного неба, сохранившейся до наших дней. Это видно на полароидах, которые сделали Наташа с Виктором, фотографируя друг друга на фоне картин.

Кто был ориентиром для Цоя-художника?

Майор «Датч» ( Голландец) в исполнении Арнольда Шварценеггера в фильме «Хищник» 1987 года! Вас устроит ответ? (смеется) Виктор, сам став кинозвездой, обращался в своём изобразительном творчестве к киногероям, образами которых вдохновлялся. Есть смешной артефакт, который он привез из Америки, — его лицо вместо лица Шварца в образе Голландца (которого, кстати, он до этого уже рисовал). Такое сложно даже вообразить, но это факт. Знаете хардпостеры из гофрокартона, которые выставляют в фойе кинотеатров во время премьеры очередного блокбастера? Некоторые из них — в человеческий рост с прорезью для лица, чтобы зрители могли сделать памятный снимок с собой в роли главного героя. Вот и Виктор, столкнувшись со стендом, рекламирующим «Хищника», не смог пройти мимо. Этот памятный снимок не представлен на выставке, и поэтому вам придется поверить мне на слово. По моему личному  мнению, это самый удивительный живой коллаж в исполнении художника Виктора Цоя. Синтезировать свой образ с Арнольдом Шварценеггером — настоящий вызов для концептуального художника.

Именно эти три шикарных фильма — «Хищник», «Коммандо» и «Терминатор», которые все знали наизусть, и были причиной интереса Виктора к Шварцу. Его персонажи в этих кинолентах хорошо легли на российскую почву времен перестройки. Герои Шварца относительно других — точно русские из тогдашней жизни с эстетикой качалок, спортсменов и будущих героев 90-ых годов… Его герой — всегда немногословный человек дела с исключительно скупой, но сверх-афористичной речью. Образы Арнольда, к примеру, позже вдохновили Балабанова на киноленту «Брат», где есть прямые цитаты из фильмов Шварценеггера. Известный факт, что Бодров восхищался Цоем, а Балабанов любил «Иглу». Словом, круг замкнулся.

В «Хищнике» Арнольд развивает образ «Коммандо». Немногословный, лапидарный, без лишних эмоций — русский, в общем. Ну, по крайней мере, внешне практически идентичен. Только фантастики больше и реплик уже практически нет — в «Коммандо» хоть был юмор. В «Хищнике» герой почти немой: только действие, экшн. А Цой и сам не любил много и впустую говорить. Шварца ценят, любят и понимают люди, которым его кинообраз близок, как поведенческая модель в реальной жизни. Говорить же о художниках, которые повлияли на Цоя, не очень интересно: он сам влиял на художников вокруг себя. Вот о чем надо говорить.

Какие у него были отношения с Тимуром Новиковым, «Новыми художниками»?

Тимур Новиков любил писать, как он придумал рейв или возродил классику. Возможно, где-то есть текст и про то, как он изобрел колесо… А Цой больше делал, чем писал. То, что многие манифестировали, он воплощал на практике в виде картин, опережая теоретиков. Идеальный пример — его неоакадемические полотна начала 1990 года — «Полет» и «Новый мир». Тогда как «Новая Академия» сформировалась как институция к 1993 году. Вообще Цой не нуждался в гуру и сам не хотел быть гуру. В этом их принципиальное различие с Новиковым. Кстати, во всех справочных биографических материалах о Тимуре Новикове упоминается о его сотрудничестве с группой КИНО — что он с Константином Гончаровым отвечал за оформление сцены и стиль музыкантов. Но зная художественную индивидуальность и личный вкус Виктора, сложно представить, что он мог доверить собственный сценический образ кому-то кроме себя. Скорее всего, речь идет о типичном для Цоя жесте щедрости: дать знакомым возможность реализовать творческий потенциал, поделиться с ними идеями и помочь их воплотить — это было в характере Цоя. Этот его подход применим и к другим художникам и участникам собственной группы КИНО: Виктор генерировал идеи для друзей и без ревности наблюдал за их осуществлением.

Все почему-то забывают, кто и кем был в группе «Кино»: Георгий Гурьянов — барабанщик, Андрей Крисанов — сессионный басист, Тимур Петрович Новиков — мужчина в кепке "аэродром" в эпизоде фильма «Асса» с пищащей клизмой в руке и т.д. и т.п. А Виктор — лидер группы, которую собрал под себя и пересобирал, прощаясь с теми, кто его не устраивал. И почему в художественной жизни он должен был вести себя как-то иначе и под кого-то подстраиваться? Это нонсенс. А в кинематографе? Его кто-то учил играть Моро в фильме «Игла»? Нет. Он был первым, за что бы ни брался, в любом творческом процессе, а иначе его бы там вовсе не было, и мы бы не имели феномен Цоя. Есть Комета. А есть ее Хвост — применяя астрономическую терминологию — видимое ничто. Все, что мы наблюдаем с момента ухода Виктора, — это светящаяся пыль, оставшаяся от полёта Кометы... Все эти творческие объединения конца 80-х — начала 90-х, течения и прочие современники... Всего лишь, уж простите, следы одной выдающейся личности. Конечно, такое тяжело понять и принять.  Но так всегда и бывает. Это лично мое мнение.

Каким вообще был Цой-художник, почему мы так мало об этом знаем (в отличие от наследия Гурьянова, например)?

Почему так долго замалчивалась лидирующая роль Виктора Цоя в Ленинградском художественном андеграунде? Из-за ранней смерти? В какой-то мере — да. Из-за малого количества сохранившихся работ? И это, несомненно, сыграло роль. Но в первую очередь, потому что его коллегам было выгодно приватизировать его идеи или эксплуатировать имя Цоя, благо это было легко сделать после смерти звезды. Его музыкальное наследие полностью заняло умы большинства, отвлекая от художественного наследия,  ценность которого могли осознать только самые продвинутые в тусовке художники, чем они, безусловно, и воспользовались в последующие годы, диаметрально перевернув историю, чтобы представить новым поколениям свою версию, согласно которой они приняли неопытного и неумелого Цоя в художники. Благо ответить им на это было уже некому. После распада СССР современное искусство очень быстро превратилось в прибыльное дело, поэтому на арт-рынке все художники стали конкурентами.

А конкурент масштаба Цоя, безвременно ушедшего народного рок-идола, мешал любым самопровозглашенным мэтрам. Уже мало кто может подтвердить, что у Виктора большинство выходцев из Ленинградской богемы всегда вызывало отторжение. Это я знаю от его ближайшего окружения. В последние годы Виктор сузил круг общения до двух-трех людей, с которыми он строил свои планы на будущее. Это была Наталия Разлогова и Рашид Нугманов. И никого из питерских тусовщиков там и рядом не было. Ему с ними было нечего делить. Цой на момент знакомства с Наталией Разлоговой и переезда в столицу максимально отдалился от питерской богемы. И не тусовался с ними. По-человечески он ценил только Гурьянова, у которого останавливался, приезжая в Питер. Гурьянов, с уходом из жизни Виктора, стал весьма значительной, хоть и относительно автономной частью арт-тусовки. Поэтому о наследии Гурьянова вы что-то знаете, а о наследии Цоя до последнего времени не говорил никто. Это вопрос к так называемым «закадычным друзьям-современникам» Виктора —почему никто не озаботился собрать его наследие и представить широкой общественности. 

Как вы познакомились с этой коллекцией работ?

Сначала мы познакомились с Наталией Разлоговой. Она пригласила меня как креативного директора в один московский издательский дом, который курировала. В конце нулевых годов мы вместе работали в издательской сфере и делали разные глянцевые журналы. Новые рубрики, спецпроекты, иногда ребрендинг. Зная мою страсть к интервью с неординарными личностями, Наташа неоднократно давала мне специальные редакционные задания и знакомила с интересными людьми. Так появились мои беседы, например, с ресторатором Андреем Деллосом или актрисой Линдой Нигматулиной для FHM Russia. Когда я узнал о Наташином архиве, который пролежал нетронутым на тот момент двадцать лет, то воспринял его изучение, запись воспоминаний, с ним связанных, и атрибутирование как наше совместное редакционное задание. Только благодаря Наталии я познакомился с творчеством Виктора настолько близко. Так наше с ней интервью растянулось на десятилетие. Да и сейчас, пока курирую выставку, я постоянно консультируюсь с ней, уточняя те или иные детали. Потому что она — единственный источник достоверной информации о Викторе.

Почему Наталия так долго не хотела показывать эти вещи?

На самом деле она их показывала. Когда был повод. К примеру, есть всем известный автопортрет Виктора Цоя, выполненный фломастерами по фото из фильма «Игла». Наталия любезно разрешила арт-группе Doping Pong сделать его обложкой издания трибьют-альбома «Мы вышли из Кино», выпущенного летом 2017 года. Это был совместный проект интернет издания Meduza и «Светлой музыки». В формате репродукций мы показывали тогда на фестивале «Стереолето» на Елагином острове и автопортрет, и фото из фильма «Игла», на основе которого он сделан, и много других работ, связанных с Виктором Цоем. Также четыре работы (картина «Полёт», полароид с этой картиной, графика "Love Story" и клеёнка «Бадминтон» в виде репродукций были представлены в 2018 году на выставке «Новые романтики», где я был куратором. Просто именно сейчас, в первый раз за все эти годы, получилось договориться о персональной выставке Виктора Цоя в соответствующем его уровню художника месте, страховке и транспортировке оригиналов в Санкт-Петербург. И как только все эти пункты соединились, Наталия пошла навстречу, за что ей поклон.

Как вы шли от открытия коллекции до первой выставки?

Долго — больше 10 лет. Было общение с Андреем Ерофеевым, Василием Церетели, Иваном Демидовым, Ольгой Свибловой и другими — видными и не очень — деятелями российской культуры. Разные энтузиасты пробовали пробить эту стену и помочь нам с организацией персональной выставки Цоя. Речь шла и о Русском музее, и об Эрмитаже в том числе. Но все заканчивалось еще на этапе подготовительных обсуждений. После масштабной ретроспективы арт-группы Doping Pong в Эрарте, прошедшей на двух этажах большого зала, я был уверен, что мы откроем выставку Цоя там же, но в результате предложил Наталии вариант KGallery. Я всегда рассматривал эту галерею как место, где я сам с удовольствием сделал бы выставку Doping Pong. А это всегда было основой для выбора: предлагать друзьям самое лучшее, сделать выставку Виктора там, где с удовольствием бы выставил свое искусство. Наконец-то это совпало. И то, о чем многие мечтали десятилетие, сбылось.

У вас были какие-то специфические кураторские сложности в работе над выставкой в KGallery?

Самым сложным было исключить из процесса подготовки персональной выставки всё и всех, кто мог бы отвлекать от искусства Виктора, перетягивая на себя внимание. Чтобы не повторять «новых романтиков» или «арт-трибьютов», которые, конечно, замечательные, но не тогда, когда нужно дать слово самому герою, а всем прочим лучше помолчать. Сложнее всего было разделить мое участие в арт-коллективе Doping Pong и функции куратора. Тяжело работать с посторонними людьми и работниками галереи, когда ты все время уверен, что знаешь как лучше. Учитывая, что я уже работал как дизайнер с наследием Цоя и экспонировал его работы ранее. Но я сразу знал, что доверюсь KGallery, так как мне нравились их выставки — от Хитрука и Студии 54 до Серебряковой. Поэтому во время подготовки сдерживал любые собственные творческие порывы. Но это был принципиальный момент: раз мы делаем персональную выставку Цоя, то никого не должно быть с ним рядом. Ни соратников, ни современников, ни коллег, ни последователей. Какие бы талантливые предложения не поступали. Только он один, без трибьютов и оммажей. Чистая и академическая выставка одной коллекции. Это было совсем не просто эмоционально, но, надеюсь, получилось. Потому что изначально отдать всю площадку исключительно Виктору Цою художнику — было правильным решением.

Какие самые важные работы, на ваш взгляд, мы увидим?

Да там все прекрасно, правда! Это тот уникальный случай, когда каждый посетитель найдет своего Виктора Цоя и определит, какая работа на выставке самая важная. Фанаты Виктора увидят его «Автомобильную серию» с дорогой, и для них это станет настоящим визуальным откровением на уровне пророческих песен из «Черного альбома». Любители уличного искусства насладятся картинами, выполненными на клеенках и  полиэтилене. Ценители поп-арта будут любоваться его автопортретами, сделанными в разных техниках, и рассматривать банку супа Кэмпбелл, подписанную для него Энди Уорхолом. Вдумчивые зрители обратят внимание на его неоакадемические картины, созданные до появления «неоакадемизма» в его привычном виде. Для меня самое важное — полароидная история Виктора, которую я считаю исключительно увлекательным путешествием в его личный мир художника, от быта до творчества. А любимая картина Наталии Разлоговой — это «Портрет Казимира Малевича». Вид сверху. Обратите на него внимание.

Что будет с коллекцией дальше?

Коллекция вернётся к своей хозяйке, Наталии Разлоговой. Сейчас мы вместе с продюсерами из бюро Planet9 и семьёй Виктора ведём большую работу над подготовкой масштабной биографической экспозиции о Викторе Цое, которую планируем представить в 2021 году. Я написал концепцию выставки-байопика «Виктор Цой. Путь героя». Если рассматривать экспозицию в KGallery как выставку-квартирник, то примерно станет понятен масштаб задуманного будущего проекта. А масштаб такой: вся выставка на двух этажах в KGallery должна стать одним из множества запланированных залов. Один зал — одна грань его творчества и жизни: музыка, кинематограф, например, которые мы полностью и намеренно исключили из выставки в KGallery, которая посвящена только изобразительному искусству Виктора Цоя. Сейчас мы решили показать в родном городе и в домашней обстановке именно этот важный фрагмент его творчества, наименее известный публике.