В фильме есть неточности, как то, что свадьба была не в 1986, а в 1987 году... И ещё было сказано, что брак с Юрием распался вскоре после женитьбы, но это не так - развелись они после смерти Виктора... злые языки в ленинградской тусовке говорили дословно: «Стингрей любила Гребенщикова, замуж вышла за Каспаряна, а нужен ей был только Цой»... может быть, доля правды в этом и была - когда смотришь видео Джо с БГ, нельзя не увидеть её чувств к нему ... А по поводу Цоя... её в одном из интервью спрашивали, почему она так быстро развелась с Каспаряном. Джоанна ответила, что только со смертью Цоя поняла, на сколько они с Юрием разные люди... что, как оказалось, Виктор был для них связующим звеном, которое сглаживало все нестыковки...

Цой был центром нашей компании. Все самые интересные и веселые идеи обычно исходили от него. Но когда Виктора не стало, и каждый из нас ощутил эту потерю, постепенно расстроился и наш брак с Каспаряном.

и она сама не понимала, почему... да скорее всего потому что преданные друзья встречаются не часто, а Цой был именно таким. Для всех остальных она была источником технических новинок, возможностью заявить о себе за железным занавесом... А когда пришло время отвечать за свои поступки, пытались прикинуться, что они ни причём... и выходило, что Стингрей - воровка... без спроса вывезла записи групп и опубликовала их за гранецей... А ведь она заручилась их согласием, переживая за их судьбу... знала, что её в Сибирь не сошлют, а что может ожидать музыкантов никто не знал... но одно дело демонстрировать своё бесстрашие перед девушкой, а совсем другое - перед сотрудниками "органов"...  В итоге, от Стингрей не отказался только Цой. К тому же ещё и письма ободрающие писать ей не побоялся...
На свадьбе Джоанны с Юрием свидетелями были Виктор и Марьяна, которые уже не жили вместе, но не афишировали это для широкой публики. Цой на свадьбу вырвался со съёмок "Иглы"...

Рассмтриваю свадебные фотографии - Марьяна впервые за много лет выглядит очень хорошо - стрижка, макияж ей идут... видимо, не оставляла надежды, что муж вернётся... увидит, как она хороша и одумается . Она не понимала, что это в принципе невозможно, как невозможно изменить её натуру... а уж после Натальи этот вопрос и вовсе закрыт... Об этом говорят люди, которым довелось быть хорошо знакомыми с обеими женщинами: Георгий Гурьянов, Джоанна Стингрей, Рашид Нугманов, Константин Кинчев...
И ещё одну деталь хочется отметить. Младшая сестра Джоанны (а именно она снимала все имеющиеся видео) тоже вышла за русского рокера. Если Джоанна за барабанщика группы "Центр", то сестра за лидера группы - Васю Шумова. Он тоже попытался пожить в Америке в лихие 90-е, но тоже вернулся на родину...

Джоанна так описывала свою тогдашнюю жизнь в своих последних разнообразных интервью:
Сестра моей подруги была замужем за советским эмигрантом. И когда он узнал, что я, рок-музыкант из Лос-Анджелеса, собираюсь поехать в СССР, он сказал, что мне нужно позвонить Борису Гребенщикову — самому известному андерграундному рок-музыканту в СССР, вроде советского Боба Дилана. Я не поверила, что в СССР есть хоть какой-то рок, но подумала: «Ну что же, встречусь с ним, наверняка, это будет здорово для него — я же рок-музыкант из Америки!»

Когда мы приехали, то провели несколько дней в Москве. Там мы никого не знали, поэтому отправились на обычную групповую экскурсию. Мы осматривались, и, хотя попадались разные интересные места, например собор Василия Блаженного, всё выглядело очень неприветливо: хмурые люди, одетые в тёмное, спешат куда-то по улицам. Я тогда думала: «О-о-о, тут нет ничего хорошего, никогда сюда больше не вернусь!»

Потом, когда я отправилась в Ленинград и познакомилась с Борисом, то поняла, что в домашней обстановке советские люди точно такие же, как и другие люди по всему миру, — разносторонние, экспрессивные и творческие.... Мы были на квартире у Всеволода Гаккеля. Я сыграла пару песен с мини-альбома, который тогда выпустила в США. Борис сказал, что они очень крутые — они были немного в стиле панк, что ему понравилось. Я была польщена. Потом я спросила: «А можно послушать что-то из вашей музыки?» Мы включили магнитофон, я надела наушники и начала слушать одну из его песен, которая называлась «Сегодня ночью». Это гениальная песня, она так запала мне в душу, так впечатлила, что я просто обмякла. В тот момент я осознала, что я, несмышлёная наивная девчонка из Лос-Анджелеса, нахожусь рядом с действительно важным человеком, что он настоящий рок-музыкант. И этот момент изменил всю мою жизнь.

Я была ещё довольно юна и наивна, толком ничего не смыслила в жизни и не понимала себя. И вдруг оказалась в окружении настолько вдохновенных людей. Это как если бы кто-то в те далёкие 80-е подружился с Бобом Диланом или Дэвидом Боуи и проводил с ними время.

Я изумилась, когда познакомилась с творческим и музыкальным сообществом Ленинграда, ведь никто в Америке и подумать не мог, что такое могло здесь происходить, — в то время Советский Союз наводил на американцев такой ужас! Тогда у меня открылись глаза, и я решила, что нужно привезти фотографии, музыку и видео этих музыкальных групп в США, чтобы открыть глаза всем американцам. Ведь мы совсем ничего не знали о происходящем в СССР.

Борис встречался с иностранцами и раньше, но я отличалась от его предыдущих знакомых. Познакомившись с Борисом во время той первой поездки и увлёкшись тем, что он делает, я сказала: «Я приеду снова. Что я могу сделать? Может, привезти какое-то оборудование?» Наверное, он и Сева подумали тогда: «Она только говорит, что вернётся, а на самом деле это вряд ли произойдёт». Полагаю, многие иностранцы до меня обещали то же самое, поэтому Борис и остальные были крайне удивлены, когда я действительно вернулась и продолжала возвращаться каждые три месяца. Я привозила им оборудование, и они прозвали меня «американским трактором». Думаю, они были поражены тем, как упорно я добивалась своих целей. Когда меня захватывала какая-то идея, я всегда воплощала её в жизнь.

Я пыталась развеять романтический взгляд на Америку, поскольку в реальности она вовсе не была такой идеальной. Да, США — прекрасная свободная страна, но мы платим за эту свободу немалую цену. Каких-то свобод в СССР, конечно, не хватало, но, поскольку на русских не лежало финансовое бремя ежемесячных крупных выплат за жильё, электричество и воду, на мой взгляд, у них оставалось больше свободного времени, чтобы заниматься творчеством. Практически все, кого я встречала в Ленинграде, были либо музыкантами, либо художниками, либо поэтами. У них у всех было время, чтобы творить. В Америке же и тогда, и даже сейчас мы зачастую настолько сконцентрированы на своей работе, которая позволяет зарабатывать деньги и оплачивать счета, что на всякие творческие хобби попросту не хватает времени. У всего в мире есть свои плюсы и минусы.

Пребывание в Советском Союзе открыло мне глаза на то, что в Америке много хорошего, но много и такого, что мне хотелось бы изменить. Иногда эти две страны казались мне полными противоположностями, и я думала, что идеальная страна для жизни должна быть где-то посередине между США и Россией.

Уехав из России, я вернулась в Лос-Анджелес, родила дочь и посвятила всё своё время материнству. Многое изменилось… Мне посчастливилось застать в России три разных периода: коммунизм, гласность и капитализм. Коммунистическая эпоха была мне очень интересна, потому что, с одной стороны, страна была как бы «закрытой», но за закрытыми дверями проходили разные вечеринки и вообще много чего интересного. Любимым временем для меня стала гласность. Россияне тогда, казалось, были счастливее всего — особенных перемен не произошло, просто у людей появилась возможность свободнее выражать свою точку зрения. И наконец, капитализм в 1990-х. Время это было тяжёлое, сумасшедшее, можно сказать… И когда я уехала из России, я сосредоточилась на материнстве. Поскольку интернет ещё не появился и возможности быть друг с другом на связи, как сейчас, не существовало, ощущение было такое, что всё кончилось… Многие мои близкие друзья умерли. Среди них, разумеется, Виктор Цой. Пришло время вернуться в Лос-Анджелес. Я занималась своей жизнью и в течение многих лет о России думала нечасто. Два-три раза в год мне звонили с просьбами дать интервью о Викторе Цое (по случаю его дня рождения или годовщины смерти), о моей жизни в России… Кое-какие связи у меня всё же сохранялись. Мне звонили некоторые мои друзья… Но, к большому сожалению, звонили они зачастую для того, чтобы сообщить о чьей-нибудь кончине. Я дрожала каждый раз, когда мне звонили Саша Липницкий или Сева Гаккель, боялась, что они скажут, что ещё кто-то умер. Это было очень тяжело. Просто так бывает, что в жизни начинается новый период, потом он заканчивается — и ты двигаешься дальше.

У меня в Лос-Анджелесе очень хорошая жизнь. Прекрасный дом, машина, замечательная еда… Но, чтобы иметь всё это, я работаю на трёх работах — и не как музыкант. Зарабатывать деньги музыкой в Штатах очень сложно. Я скучаю по таким вот моментам: просыпаешься, смотришь на Юрия и говоришь: «Чем займёмся сегодня?» А он в ответ: «Не знаю, а чем ты хочешь? Пойдём, проведаем, может, того-то и того-то?» Телефона у них нет, поэтому ты просто идёшь к ним, стучишь в дверь, они тебе открывают, начинают еду какую-нибудь готовить, достают акустическую гитару, все начинают играть…

Тусовка — это мир, конечно, весёлый… Тусоваться целые дни напролёт — весело, но мне также нравится пользоваться мозгами, работать, хорошо зарабатывать… Так что у меня здесь определённый баланс. Но порой да, я скучаю по той свободе, которая была у меня тогда с моими друзьями. Я думаю, рок-н-ролльщики по-прежнему ведут такой образ жизни, но сегодня он всё же отличается от того, что было в 1980-е. Я была частью эпохи, повторить которую, как мне кажется, нельзя. Люди же в период, о котором я говорю, были столь креативны, они так вдохновляли… Притом что тогда они не могли выступать по телевидению, устраивать большие турне, зарабатывать на своей музыке деньги… Опять же, я думаю, дело здесь в их чистоте — как людей и как артистов. И я тоже порой испытываю ностальгию. Мне очень повезло прожить это время в окружении этих поразительных людей.

Два месяца назад я впервые с 2004 года посетила Россию и повидалась с некоторыми своими старыми знакомыми. Я встретилась со своим первым мужем Юрием Каспаряном — мне очень нравится то, чем он сейчас занимается, в том числе его проект «Симфоническое кино». Также мне удалось пообщаться и с Борисом Гребенщиковым. И вот что удивительно: когда я познакомилась с ним где-то 30 лет назад, я любила слушать, как он говорит о жизни, как он философствует. Его слова производили на меня сильное впечатление. И то же самое произошло два месяца назад с моей дочерью! Мы сидели в его квартире, он так же говорил «за жизнь», и я видела, как заворожённо дочь его слушала — так же, как и я 30 лет назад.

О фильме Кирилла Серебренникова «Лето», о том, если один деятель искусства снимает фильм о другом, насколько точен и скрупулёзен он должен быть в отражении деталей?

— Мне сложно ответить на этот вопрос. В первую очередь потому, что этот фильм я пока не видела. Два месяца назад, когда я приезжала в Санкт-Петербург, меня не раз о нём спрашивали во время интервью. Мне даже показали небольшой фрагмент картины. Разумеется, в фильмах не все факты достоверны, но какие-то из них ложатся в основу сюжета — это обычное дело. Поскольку «Лето» я не смотрела, конкретно об этой картине ничего сказать не могу. В целом же, если по сюжету один из персонажей — человек известный, тем более ныне уже покойный, как, скажем, Виктор Цой, думаю, важно, чтобы создатели по меньшей мере верно передали его характер. Если бы в киноленте по мотивам реальной жизни Виктора Цоя его изобразили человеком неприятным или вообще негодяем, я бы пришла в ярость. Он ведь был совсем другим — невероятно доброжелательным и искренним. Так что, на мой взгляд, при воссоздании образов известных людей важно в точности передать хотя бы сущность их характера.

Виктор отличался от всех остальных музыкантов, с которыми я общалась. В нём было что-то особенное, но что — сказать сложно. Виктор не осознавал свою гениальность. К примеру, Сергей Курёхин в числе других музыкантов понимал, что он гений. И дело здесь было не в эгоизме — на деле так оно и было. Часть музыкантов отдавали себе в этом отчёт. В каком-то смысле в 80-х годах Борис Гребенщиков тоже понимал, что его считают неким божеством, наделённым особым талантом. Но едва ли Виктор сознавал, насколько хороши были его песни. Думаю, иногда он даже был немного застенчив. К примеру, однажды на концерте «Поп-механики», где одновременно выступали музыканты из разных групп, Виктор улыбнулся и подмигнул мне с другого конца сцены, словно говоря: «Джо, правда же здорово, что мы выступаем в составе «Поп-механики»?» Внутри него всегда жил мальчишка, который удивлялся тому, что выпадало на его долю. Наверное, как раз поэтому музыка Виктора находит отклик у стольких людей. Ведь писал её человек в какой-то мере простой. Но простой в хорошем смысле. Мне кажется, песни у него буквально рождались сами. Не думаю, что он их писал для того, чтобы тем или иным образом повлиять на людей, — он просто делился тем, что чувствовал.

Можно ли представить Виктора Цоя  в современных реалиях? Чем бы он занимался сегодня?  Уверена, он бы по-прежнему был со своей женой Наташей. Наверное, они поселились бы в домике где-нибудь в лесу. Он всегда искал уединенности, его тяготила слава.

Уехал бы он за границу? Нет, что вы! Никто и не думал об эмиграции. Не было ненависти к стране, к людям - просто ребята хотели заниматься любимым делом, музыкой. Они все любили Россию. Когда выходом «Красной волны» заинтересовалась пресса, в конце каждого интервью журналисты обязательно меня спрашивали: «Так значит, эти музыканты хотят переехать в Америку? Они сюда приедут?» А я отвечала: «Нет. Они очень привязаны к своей стране и к родной земле».

«Московский комсомолец», август 1990 г.

У меня был друг, его звали Виктор…

...Я познакомилась с ним в 1984 году. Он был тогда застенчивым, замкнутым, говорил медленно, низким голосом. Что-то в нем мне сразу понравилось. Может быть то, что в отличие от многих других он не пытался со мной немедленно подружиться только потому, что я американка. Поначалу мы были приятелями, и только со временем он стал одним из моих самых верных друзей. Я помню, как в 1985 году я ему сказала, что рано или поздно он обязательно приедет ко мне в гости в Лос-Анджелес и мы поедем в Диснейленд, а потом на берег океана. Но он мне ответил, что я не «врубаюсь» и что я очень наивная. Тогда Виктор зарабатывал на жизнь, работая кочегаром, с вечеринок уезжал до часа ночи, чтобы успеть в метро, денег на такси у него не было...

Ему всегда нравилось шутить, принимать участие во всяких приключениях, но при этом он умел быть серьезным и заботливым. В 1986 году мне отказали в разрешении приехать в Советский Союз на собственную свадьбу с Юрием Каспаряном. Полгода я ждала визы, и это были шесть самых ужасных месяцев моей жизни. Мне тогда казалось, что все кончено, и именно Виктор поддерживал меня все это время. Он писал мне письма со смешными картинками, в которых повторял: «Джо, не грусти, ты обязательно вернешься. Мы все тебя ждем, мы — твои друзья и не забудем тебя. Пожалуйста, не плачь. Будь счастлива». Его письма и телефонные звонки спасли мне жизнь.

Время шло, и группа «Кино» становилась все популярнее. В 1988 году то, что Виктор считал несбыточным, произошло. Он полетел в Америку. Я ждала этого момента так долго, что решила потратить все сэкономленные деньги, чтобы сделать это его путешествие незабываемым. В аэропорт встречать их с Юрой Каспаряном я отправилась во взятом по этому случаю напрокат белом лимузине с баром и телевизором. Две недели мы провели, как дети, наслаждаясь жизнью. Виктору все очень нравилось. Мы скакали на лошадях, катались на снегобилях, ездили на океан, были в Лас-Вегасе. Ходили по магазинам и наконец поехали в Диснейленд, который понравился Виктору больше всего. И когда мы гуляли по сказочной стране, называемой Диснейленд, он все время повторял: «Я опять чувствую себя ребенком…».

В 1989 году он приехал снова, со своей женой Наташей, и в первый же день они отправились в Диснейленд, а на следующий день мы все вместе с Рашидом поехали на фестиваль американского кино на премьеру его фильма «Игла», в котором Виктор исполнил главную роль. После просмотра Виктор сыграл с Юрием короткий концерт. Зал был заполнен до отказа голливудскими знаменитостями, и, хотя они не понимали ни слова, энергия Виктора, страсть его песен их захватила. К сожалению, это был первый и последний концерт Виктора в Америке, но для всех, кто видел его тогда, он будет незабываем. Все, с кем Виктор встречался в Америке, даже мельком, остались к нему неравнодушными.

В 1989 году мы часто летали в Ленинград по делам, Виктор в то время уже окончательно обосновался в Москве вместе с Наташей, и возвращались мы из Ленинграда с мешками, полными писем. Мы садились в конце самолета и читали их. Виктор старался читать все письма, они очень много для него значили, он понимал, что ему выпала особая миссия в жизни.

Он чувствовал ответственность за свою первую жену Марианну, их сына Сашу, а также за Наташу и ее ребенка, не говоря уже о своей аудитории, к которой была обращена его музыка. Он сказал мне тогда, что ему приятно чувство ответственности, оно заставляет активно жить. Он очень любил Наташу, и за те три года, что они провели вместе, они были неразлучны. Мне кажется, что большую часть жизни Виктор чувствовал себя одиноким, но с Наташей он нашел себя. Тогда, в самолете, он сказал мне, что добился всего, чего хотел в жизни, что он счастлив.

24 июня 1990 года состоялся последний концерт группы «Кино» на стадионе в Лужниках в Москве. Я тоже принимала в нем участие, и после своего выступления я сказала Виктору, что устала и поеду домой, но он попросил меня остаться, сказав, что сегодняшнее выступление «Кино» будет особенным. Вспоминая об этом, я ему очень благодарна, так как их выступление было действительно особенным: 62 тысячи человек приветствовали «Кино» и стоя пели вместе с ним. Был устроен специальный салют и зажжен олимпийский факел. Это был волшебный вечер, который нельзя описать словами. После концерта я попрощалась с Виктором, потому что на следующий день я улетала в Штаты. Мы сжали друг другу руки, чтобы скрепить наш договор поехать всем вместе следующей зимой в Диснейленд во Флориде. Он сказал мне, что собирается провести лето под Ригой, и добавил, что если мне нужно будет его срочно найти, то я могу позвонить Наташиной маме в Москву, и она ему все передаст. А если ничего не нужно, то увидимся в сентябре. Он обнял меня, поцеловал и сказал: «До встречи в сентябре». В тот день, 24 июня 1990 года, я видела Виктора в последний раз.

Эти печальные дни тянутся медленно для меня, и все время пытаюсь найти ответ на вопрос — почему? Почему именно он? И единственное, во что мне остается верить, — это что на то было Божья воля, что такова его судьба.

Он оставил нам свои песни, музыку и нашу память о нем. А что касается лично меня, я знаю одно: никто не займет его место в моем сердце. Это место всегда будет принадлежать Виктору Цою.

Когда я пытаюсь сейчас прийти в себя, именно его слова помогают мне превозмочь себя: «Джо, не грусти, пожалуйста, не плачь, будь счастлива».

У меня был друг, его звали Виктор Цой, и мне его будет не хватать…

https://biography.wikireading.ru/93468

Первое и последнее выступление Виктора Цоя перед американской аудиторией состоялось 25 января 1990 года в городе Парк-Сити в штате Юта. "Перемен", "Пачка сигарет", "Звезда по имени Солнце". Цой исполнил свои самые знаковые песни перед залом, полным звезд Голливуда. Он выступал сразу после показа культового фильма "Игла", который произвел эффект разорвавшейся бомбы на фестивале независимого кино "Сандэнс". Картина была заявлена как особое событие. Интерес и к ленте, и к самому Цою был просто сумасшедший.

"Не думаю, что он ожидал, что его примут так тепло. Это был очень приятный сюрприз для него", — вспоминает Джоанна Стингрей.

Все билеты на "Иглу" были распроданы за считанные часы, они разлетелись еще за неделю до показа. Как вспоминает Юрий Каспарян, гитарист "Кино", который сопровождал Цоя в Америке, зал был нашпигован звездами Голливуда первой величины, однако Виктор этого будто бы даже и не заметил. А когда ему предложили сыграть еще один концерт в ночном клубе — он вежливо отказался.

После этого выступления на Цоя как из рога изобилия посыпались предложения от американских и японских продюсеров. В Америке и Японии в начале 1990 года был выпущен компакт-диск с оригинальной записью альбома "Группа крови".

Компания «Amuse Corporation» пригласила Виктора Цоя в Токио. Чтобы познакомиться со всеми музыкантами «КИНО», японские музыкальные импресарио приехали в Ленинград и в качестве подарка (по совету Рашида Нугманова) подарили группе комплект звукозаписывающей аппаратуры. По словам Наталии Разлоговой, «киношники» встречались с приехавшими японцами где-то на нейтральной территории, и всё было достаточно тепло и дружелюбно…

В планах компании «Amuse Corporation» было предложить Цою международные гастроли «КИНО» (в том числе и в Корее). Вместо Рашида, который в ту пору находился в Сиэтле, где занимался проектом с Гибсоном, с Виктором в Японию поехала Джоанна Стингрей. Он хоть и говорил бегло на английском языке, но рядом должен был быть человек, для которого английский - родной и которому бы Цой полностью доверял.

В аэропорту Токио Цоя и Джоанну встречал известный японский музыкальный импресарио Йоки-чи Осато (Кайчо), который устроил их в гостиницу и занялся организацией программы поездки.

Виктору очень понравились мягкость и вежливость японцев, их природные сдержанность и застенчивость. Как отмечала Джоанна Стингрей, Виктор, несомненно, чувствовал некую внутреннюю связь с ними и ему было очень хорошо и спокойно в их окружении.

В процессе всевозможных экскурсий и встреч с музыкальными продюсерами ненавязчиво шли переговоры относительно дальнейшего сотрудничества.
Японцы, выражая лидеру «КИНО» свое расположение и уважение, очень надеялись на положительный исход переговоров и строили глобальные планы относительно гастролей «КИНО» в Японии, а также обдумывали возможность мирового турне группы совместно с японскими рок-музыкантами. Виктор присматривался, делал выводы. В то время западная или любая иная карьера на условиях «принимающей стороны» считалась весьма непростительным компромиссом.

Все понимали, что войти в монастырь профессионального шоу-бизнеса со своим уставом практически невозможно. Достаточно было примера с Гребенщиковым, польстившимся на перспективу мировой славы и пошедшим на поводу у продюсеров, провалившим Бориса. После этого Гребенщиков утратил авторитет не только в тусовке, но и у своих поклонников. «Лучше бы он умер» — такие разговоры ходили после провала Гребенщикова среди поклонников «Аквариума». И Цой прекрасно отдавал себе отчет в том, чего можно ожидать в случае ошибки и провала.

По воспоминаниям близких, Цой вообще не знал слова «компромисс». Он был очень цельным человеком, и никакие радужные перспективы не могли его заставить хоть на шаг отступить от того, что он считал правильным. При любых профессиональных контактах Виктор ставил свои условия или отказывался от сотрудничества.

Так было и во Франции, так было бы и в Японии. Цоя нельзя было «соблазнить» ничем. И японцы сразу это почувствовали, поэтому и выдвигали только серьезные предложения, очень осторожно и продумывая каждый свой шаг. Как вспоминал сам Цой, все три дня в Японии были посвящены всевозможным развлечениям и посещениям модных и культурных мест. Виктор всем очень нравился, особенно девушкам, потому что он выглядел по-восточному, но был выше всех, что их и покорило.

Джоанна Стингрей: «Японские девушки влюбились в Виктора. Каждый раз при его виде они смущались, хохотали и убегали от него, считая Виктора очень красивым, очень высоким и очень величественным.„»

С помощью Йокичи Осато Цой с Джоанной посетили концерт популярной в Японии группы «Southern All Stars», который произвел на них большое впечатление. Это сценическое шоу можно было сравнить разве что с постановками «Pink Floyd». Цой отметил мелодичность японских песен и определил музыку «Southern All Stars» как «современный вариант Фрэнка Синатры в японской интерпретации», правда, сказал с иронией: «Когда японцы пытаются играть какие-то роки — это, конечно, смешно».

Лидер «Southern АН Stars» Кейсуке Кувате очень сдружился с Цоем и в знак дружбы подарил ему вместе с записью одного из своих альбомов великолепную черную гитару «Yamaha». По воспоминаниям Джоанны, Виктор был весьма тронут таким подарком и долго им восхищался…

В последний вечер перед отлетом Виктора в СССР японцы устроили в честь него вечеринку в одном из баров, на которой торжественно назвали его «братом»…

И Джона Леннона он рисовал по-разному в разные периоды жизни - этот в юные годы:

А этот шарж уже попозже... из архива Джоанны Стингре

Андрей Крисанов родился 30 июня 1966 года в Новороссийске.

В течение 4 лет учился в детской музыкальной школе по классу ударных в Новороссийске.

В 1983 году переезжает в Ленинград. В середине 80-х годов вступает в группу «Новые Художники» созданную Тимуром Новиковым. В легендарной галерее «Асса» на улице Войнова начинался творческий путь молодого художника. Устроиться на работу помог Тимур Новиков, составив протекцию в теплоцентр Русского музея. Появилась возможность посещения музеев в любое время. Там окончательно сформировался вкус художника. «Квадратноголовыми персонажами» были очарованы многие художники — Т.Новиков, С.Бугаев, О.Котельников, В.Цой, А.Хлобыстин, Г.Гурьянов и др. В памяти многих это как бы визитная карточка Крисанова 80-х годов. Знакомство с группой «Кино» привело к тому, что Крисанов выменял несколько картин на бас-гитару и стал музыкантом. С 1986 года Андрей не только делает декорации для «Кино» и «Поп механики», но и выступает на концертах как гитарист. Крисанов-художник был оценен не только коллегами и зрителями, но и некоторыми критиками и коллекционерами. Также одним из первых становится членом «Клуба друзей В. В. Маяковского».

Входил в так называемую «Новороссийскую группу» с Сергеем «Африкой» Бугаевым, Иналом Савченковым и С. Еньковым.

В конце 80-х известный собиратель современного искусства Фредерик Вейсман купил несколько работ молодого художника и показал их в известных музеях в США. В начале 90-х Андрей уезжает в Швейцарию. В 1991 году в Лозанне состоялась его первая персональная выставка, которая вызвала отклик в прессе и удачно продалась. С 94-го года он живёт и работает в Петербурге и время от времени делает выставки.

Являлся художником галереи Ultramarine Art Gallery.

По сюжету работы Андрея Крисанова довольно просты. Местами напоминают комиксы. Используемые темы нередко бытовые, например «поиск ключей», «игра в пинг-понг» и т. д. Исполнение тем не менее имеет объемный философский подтекст. Цвета лаконичны и немудрены.

Андрей Крисанов оформил для группы «Кино» обложку альбома «Группа крови» (1988 г.)

А.Дамер: Кто автор оригинальной идеи обложки «Группы крови»?

Георгий Гурьянов: Андрей Крисанов. Был у нас такой молодой человек в компании. Он учился играть на бас-гитаре, но у него не было никаких способностей к этому. Он талантливый художник, на мой взгляд. Мне нравятся все его идеи, работы...